занимая узкие каменные дорожки. Фонтан, в котором раньше весело журчала холодная прозрачная вода, пересох и молчал. Даже его чаша потрескалась и потемнела, словно прошли не месяцы, а годы.
– До чего же грустно видеть все в таком запустении, – сказала Исмей. – Лучше бы мы не приходили.
Тармин согласился.
– Хочешь, пойдем назад? – предложил он.
Исмей покачала головой.
– Нет. Мы должны закончить то, что начали. Пойдем в дом, возьмем поднос, а тогда уже будем думать, как возвращаться.
И дети пошли дальше через сад. Уже приближаясь к выходу, они вдруг заметили под кроной развесистой ивы что-то необычное. Там, в густой тени плакучих ветвей, стоял кто-то темный.
Исмей взвизгнула и вцепилась в руку Тармина. Осторожно они сделали шаг вперед… и увидели, что это просто статуя.
– Не помню, чтобы она была здесь раньше, – сказал Тармин.
Статуя была из камня, такого же растрескавшегося и потемневшего, как фонтан; ее нижняя часть поросла мхом и лишайником. Она изображала ангела в длинных одеждах, со сложенными за спиной крыльями. Он стоял, спрятав лицо в ладони, точно плакал.
– Может быть, он грустит из-за того, что случилось с садом, – сказала Исмей.
Миновав ангела, дети продолжали путь к дому, но Тармин оглянулся на него еще раз. «Странный он какой-то, этот ангел», – подумал мальчик, но напомнил себе, что это всего лишь статуя. И встряхнул головой, стараясь отогнать тревогу.
Выходя из регулярного сада, Тармин держал Исмей за руку. Вместе они начали подниматься по ступеням главной террасы. Они уже почти дошли до верха, когда Тармин снова оглянулся. Статую под деревом он увидел сразу – издали она казалась силуэтом, но мальчик сразу разглядел, что теперь ангел не плачет, а стоит, подняв голову. И смотрит на него с Исмей.
Тармин так и замер, забыв опустить ногу на очередную ступеньку, но Исмей потянула его за руку, и он пошел дальше. «Это все мое воображение, – на ходу твердил он себе. – Воображение и страх, ничего больше. Статуя как статуя, подумаешь».
Тармин и Исмей вышли на террасу и обнаружили там еще статуи. Они стояли где попало, словно тот, кто их расставил, нимало не заботился о том, как они будут выглядеть. Один ангел плакал, уткнувшись в ладони, другой, подняв голову, пустыми глазами смотрел на детей с противоположного края террасы. Третий спрятался в нише, зато четвертый тянул руки к ним.
– Как странно, – сказала Исмей. – Кто же их тут поставил?
– Не только тут, – отозвался Тармин. И взмахнул рукой. С высокой террасы, где они теперь стояли, открывался вид и на регулярный сад, и на заросшую лужайку, через которые они прошли, и вообще было видно все, от рощицы у одной стены до озера у другой. Несмотря на расстояние, дети прекрасно разглядели, что вся поверхность озера, некогда сверкавшего под лучами солнца, была теперь затянута ряской, а берега заросли травой. И всюду – в траве, под деревьями, вдоль кромки воды – чернели статуи
