Червяка стал темнее, он будто погрузился в себя.
– Смысла, – повторил он.
– Это, наверно, плохо и противно даже, но я иногда мечтаю упасть перед ним на колени, обхватить его ноги и плакать – пусть решает мою судьбу! Это лучше, чем, обнимая вечерами подушку, думать, что завтра он опять пройдет мимо меня и даже не посмотрит в мою сторону!
Она все смотрела в окно, и в ее черных глазах горел отблеск заката, он лежал и на всем облике девушки, отчего она казалась огненной. Это делало ее ужасно привлекательной, и Червяк, затаив дыхание, любовался пламенем разгоревшейся любви.
Вот уже две недели Лена не появлялась. Червяк начал беспокоиться, пытался разузнать у тетушки, что случилось, но она-то знала меньше его – все, что она могла сказать, так это то, что у Лены сейчас сессия, поэтому она будет реже заезжать в гости. Такой ответ совсем не успокоил Червяка. Он вернулся в свою комнату. Рассеяно глядя перед собой, что-то все искал. Протянул руку к полке и взял первую попавшуюся на глаза книгу, рассмотрел ее, прочитал название «Русский язык» и хотел было поставить на место, как вдруг из книги выпала записка.
«Что такое? – мелькнуло у него в голове. – Не в характере Лены писать записки».
Червяк поднял записку, и все подозрения насчет Лены рассеялись, как только он развернул листок и прочел подпись: «Олеся Л.» Перед его глазами заблестели ядовитые глаза той девушки с необычным лицом – жесткие, решительные. Взгляд побежал по острым буквам:
«Дмитрий! Вы, наверно, уже поняли – я Вас люблю! Без Вас моя жизнь лишена смысла! Не отвергайте меня, прошу Вас, иначе Вам будет плохо! Я буду ждать Вас завтра у входа в колледж. Я люблю Вас! Спасите меня!
Олеся Л.»
Дмитрий отложил записку, полную угроз, мольбы и надежд.
– Лишена смысла… – задумчиво пробормотал он, – смысла…
Подошел к письменному столу и выдвинул ящик. Там были письма, много писем, написанных его рукой и не отправленных. Он взял чистый листок, и ручка зашуршала, выводя привычное: «Здравствуй, моя единственная и родная, судьба моя Сашенька!»
Лена вошла тихо, плотно затворив за собой дверь. Червяк было ринулся к ней, но, увидев ее лицо, резко сел, будто его толкнули.
– Что случилось? – выдохнул он.
Она приложила палец к его губам, прошептав: «Молчи!» Ее лицо страшно переменилось, да и вся фигура стала какой-то прозрачной, невесомой, так что если бы она не прикоснулась к Червяку, он подумал бы, что перед ним призрак.
Он остался сидеть на кровати, она отошла к окну и встала к Дмитрию спиной.
– Все эти дни я была с ним, – начала она, медленно выговаривая каждое слово. – Я была счастлива, и он тоже… Мы были близки, понимаешь? Близки, как мужчина и женщина…
Червяк глядел на ее тонкий силуэт в проеме окна, залитого золотыми лучами солнца, и молчал.
– Слышал бы ты, как он клялся мне в любви! Как изысканно! – Она болезненно усмехнулась. – Сколько он дал обещаний, клятв… Финал слишком банален – он исчез, а я по-прежнему его люблю. Все равно люблю!
