обольщался – от себя не убежишь. Что бы ни ждало его в ночной неизвестности, всё равно останется с ним тягучий, назойливый ритм.
Страшнее другое. Вдруг там, впереди, мираж? Вот этого он боялся больше всего, в этом страхе не хотел признаваться даже самому себе. Вдруг всё происшедшее – блеф? Мало ли… Вдруг всё окажется сном, болезнью, чьей-то изощрённой и подлой шуткой? И ему придётся ехать обратно – в промозглый, совсем чужой теперь мир. И если до Старика в этом слякотном мире ещё можно было кое-как, с грехом пополам, существовать, то теперь всё неуловимо изменилось. Возвращение – дорога к петле, мосты сожжены, и билет он взял только в один конец. И лежит в кармане плаща конверт. А в конверте – бумага с точным указанием места. Кстати, после электрички придётся топать довольно долго, да ещё в темноте. Надо обязательно успеть до полуночи. Они, как сказал Старик, ни минуты ждать не станут. «Если захотите – успеете. Это, можно сказать, последняя проверка». И выходит, что времени в обрез. Но он не опоздает, нет. Слишком много поставлено на карту.
Он поднял голову от какого-то шума. И несколько секунд хлопал глазами, отгоняя клочья мыслей, пытаясь понять, что происходит.
Но всё было предельно ясно. В вагон не спеша ввалилась разудалая троица и, продолжая начатый разговор, оживлённо комментировала сучье поведение некоего Коляхи. Троица разместилась на скамейке как раз между Сергеем и пожилой четой. Ну что ж, под газком ребятишки, – механически подумал Сергей. – Сопляки, явно ещё допризывники. Интересно, как будут дальше развиваться события? И будут ли развиваться? Сергей чувствовал, что должны. Надо же судьбе напакостить ему напоследок? Хотя это его уже не волновало. Всё, отрезано. Между ним и миром уже стоит невидимая, но прочная стенка.
Любопытно, только сейчас он в состоянии оценить слова: «Не от мира сего». В самом деле, скоро он исчезнет, и никто здесь не почешется. Мир – слишком устойчивая конструкция. Но верно и обратное. Ему мир тоже теперь до лампочки. Не волнуют его уже ни вагонные скандалы, ни утверждения диссертаций, ни неуклонное повышение потребностей потребляющих. Неизвестно, стоит ли ради этих потребляющих вообще что-то делать? Пускай даже и не в здешнем пространстве-времени.
Однако, ситуация набирает обороты. Интересно. Почтенный дедуля оторвался от изучения «Советской России» и сделал парням строгое внушение. Дескать, им, подрастающему, понимаешь, поколению, вообще не положено матерно выражаться, тем более при пожилых женщинах и малых детях.
Один из парней поднял на деда скучающие оловянные глаза и посоветовал старому таракану заткнуть хлебало, пока не огрёб на полную катушку.
Дед, однако, хлебало не заткнул, а напротив – поднялся со скамейки и, подойдя к парням, потребовал извинения. Не для того он прошел фронты и целину, чтобы всякая там шпана…
Ребятишки оживились, дурная энергия в них бурлила и пенилась, так что деда с его моралями они сочли подарком судьбы. Кто-то надвинул ему на глаза
