ладно! Какая разница, что здесь написано? Моя жизнь все равно ведь зависит не от этих завитушек.
Внизу страницы я, плотно надавливая на перо, оставил стилизованную букву «К». Хорошо, что здесь я назвался родным именем. Не пришлось на ходу изобретать себе новую подпись. А то ведь с этих станется… На любой мелочи можно погореть.
– Прекрасно, прекрасно! – проворковал Кузьмич, убирая куда-то папку с моим автографом. – В вашем лице, Константин Антонович, мы, несомненно, приобрели ценного сотрудника, а главное – единомышленника. Есть мнение, что это дело стоит завершить водной процедурой.
Подскочив к мраморной стене, Кузьмич ткнул в нее пальцем – и сейчас же испещренная розоватыми прожилками панель отъехала вбок, являя нам темное углубление. Миг – и из потайной ниши Кузьмич извлек пузатую темную бутылку и три хрустальные рюмочки, которые он тут же водрузил на невесть откуда взявшийся поднос.
– Рекомендую! Настоящий ангхмарсанский коньяк, пятнадцатилетняя выдержка, коллекционный экземпляр, в магазине вам такого не предложат.
Не дожидаясь указаний, Женя ловко свинтил бутылке крышку и разлил по рюмкам искрящийся в электрическом свете янтарный напиток. Нежный пряный аромат ударил мне в ноздри.
– Ну, за вступление! – шевеля бусинками зрачков, возгласил Кузьмич. – За наше общее дело!
Мы чокнулись высокими рюмками. Прозрачный звон поплыл по кабинету, задел серебристые струны гитар, и те отозвались едва слышным рокотом.
– И чтобы нам звенеть, как этот благородный хрусталь! – добавил Женя.
Следовало что-то произнести и мне.
– За Истинную Музыку! – слова сами собой сорвались с моих губ. Странные слова, будто и не совсем мои. Но углубляться в это не хотелось, и я пригубил отливающую медом жидкость.
Лучшего я никогда и не пил! Неземной, запредельный букет, растворенная в золоте мелодия, дыхание степных трав под ласковым солнцем, песня ястреба, зависшего неподвижной точкой в белесом от жара небе, готового стремительной молнией низринуться вниз…
– Ну а вечером – в баре, с народом! – напомнил забравшийся в свое монументальное кресло Кузьмич. – А пока не смею вас задерживать, друзья. Вас ждут великие дела! Да пребудет с вами Вибрация Высокой Струны…
Вибрация и впрямь ощущалась. Какое-то время.
6
Народу было немного, человек десять от силы. Оно и хорошо – не люблю огромных сборищ. К тому же большая толпа сама собой распадается на мелкие островки, на разных концах стола долдонят о чем-то своем, и отдельные, несвязанные речи со стороны кажутся монотонным, размеренным гулом – так волны уныло и обреченно накатываются на холодный океанский берег.
Но здесь все по-другому. Бар «На дороге» и сам-то не особо велик, да и народу на нашей базе куда меньше, чем казалось мне поначалу. К тому же кто на задании сейчас, а кто, умаявшись после оного,
