шего дома товарищ, не имела несчастья раньше его наблюдать.
Нажала свой девятый, этот молча в двенадцатый тыкнул, поехали. Молчим. А потом он вдруг разом несколько кнопок давит, кабина дергается – и замирает между небом и землей. Вернее, между крышей и подвалом.
Незнакомый товарищ ко мне оборачивается, и глаза его мне активно не нравятся. Напоминают сверла по металлу.
– Ну, раздевайся, – говорит. Просто так, незатейливо. Будто червонец до послезавтра просит.
– Это вы кому, молодой человек? – интересуюсь. Спокойно интересуюсь, без нервов. Хотя внутри что-то все же свиристит и произрастает. Ну ладно я, а кабы простая пенсионерка?
– Вас тут что, много? – он, похоже, удивился. Никак воплей ждал? Но вытаскивает нож, длинная такая вещица, узкая, явно ручной работы. Резьбой, видно, увлекается.
– Юноша, – говорю, – зря вы это. Ведь нехорошо кончится, зуб даю. Во-первых, безнравственно. Любовь, понимаете ли, не три рубля, из кошелька не вынешь. И потом, я уже не в том возрасте, удовольствие, уверяю, получите ниже среднего.
Он лишь ухмыляется, в серых глазах бесенята пляшут, а щеки свекольными пятнами пошли. Дышит жарко, ручонки ко мне тянет, правой за шею ухватил. Пальцы длинные, потные, под ногтями грязи – хоть укроп сажай.
– А ведь предупреждала, – сказала я и вошла в Сеть.
Мир как всегда подернулся какой-то серой пленкой, поплыли перед глазами радужные пятна, словно бензиновые разводы в луже. Сразу остановились секунды, замерли тени, и влилась в меня холодная пустота, с легким мятным привкусом. Там, в бесцветном мареве, змейками струились каналы, прихотливо соединялись, разбегались, образуя затейливый рисунок.
Не было тут ничего сложного, я сперва выплеснула свой код – облизала зеленоватым лучиком пустоту. Потом, уловив языком сладкий вкус допуска, вызвала карту. Конечно, карта – это субъективно. Кто-нибудь помоложе вообразил бы компьютерное окошко, список, мышиный остренький курсор. Но я человек старой формации, я просто пролистала несколько страничек и поняла, куда направить запрос, и на кого. Тут вариантов было много, ресурс популярный. Сгодился бы и Алик, и младший Исаев, но я потянулась сразу к тому, кто со словом «сразу» рифмуется. К Спецназу нашему я потянулась, к Николаю Юрьевичу, отставному подполковнику. Крайне положительный мужчина. Ценю.
Соприкоснулись мы без труда, с едва заметным журчанием потекла в мою сторону синеватая субстанция, и все, что мне оставалось – это ввести слово активации. Дальше участие разума не требовалось, тело, впитав чужие рефлексы и подстроив их под свою соматику, работало само.
Для начала я, резко выбросив вперед ногу, впечатала ему носком туфли под коленную чашечку. Вроде и просто, а буйвола уложишь – если, конечно, правильно попасть.
Буйвол и взвыл, теряя наглость и вожделение. Однако, останавливаться на полдороги – не мой метод. И вообще, суровое телесное наказание в некоторых случаях бывает весьма пользительным.
Слегка подпрыгнув, ребрами обеих ладоней симметрично рубанула по его шее и тут же, довершая процедуру, локтем врезала согнувшемуся насильнику по затылку. Не абы куда врезала, а куда положено.
Немудрено, что заточка выпала из разжавшихся пальцев и глухо звякнула об пол, и секунду спустя на тот же давно немытый линолеум приземлилась обработанная мною туша. Вернее, не мною – нами с Николаем Юрьевичем. Это приятно, когда твои знания, умения и навыки востребованы обществом. Пускай и таким маленьким, узким. Зато дружеским.
Разобравшись с любителем извращенного секса, я принялась за лифт. Вызывать лифтера решительно не стоило, потом ведь милиция, «Скорая», и объясняйся, как это ты, шестидесятилетняя библиотекарша, сумела оприходовать этакого буйвола. Совершенно не нужный мне поворот сюжета.
К счастью, все оказалось довольно просто. Комбинация кнопок «стоп» и «первый этаж» привела к тому, что медленно поехавшая куда-то кабина раскрыла свои челюсти на пятом.
Лифт явно исправился, но на всякий пожарный я побрела к себе на девятый по лестнице. И лишь открыв дверь квартиры, спохватилась – пакет-то с хлебом там остался, рядом с извращенцем. Очухается – покушает.
Ладно, не хлебом единым. Отварю-ка я макарон.
Так я думала.
И заблуждалась.
Надрывно, словно раненый ежик, запищал телефон.
– Такие, выходит, дела, Ольга Николаевна, – в десятый раз вздохнул Доктор, намазывая мне маслом бутерброд. Удивительно, как эти руки, выполняющие сложнейшие операции на человеческих внутренностях, едва справляются с простейшими кулинарными вещами? Я отобрала у него нож и батон, сделала пяток изящных бутербродов. Намечался приход Спецназа, а тот ненормально много ест. Причем сам худой точно катет прямоугольного треугольника… или как недавний насильник
