ж садиться надо. В итоге получаем загнанную крысу. А они, такие крысы, очень больно кусаются. Тем более что здесь у нас иной масштаб… – Дмитрий Иванович на секунду задумался, видимо, вспоминая школьный курс зоологии. – Тут у нас целая росомаха.
– И не таких китов гарпунили, – хмыкнул Игорь.
– Ну представьте же вы себе последствия! – главред взмахнул рукой с чашкой и лишь чудом не плеснул кофе на столешницу. – На нас подают в суд за клевету. И лично на вас, и на газету. В Петровский суд, между прочим, а не в московский. Уверяю, найдутся и свидетели, и эксперты, и всё, что угодно. Нас закрывают, вас сажают, да ещё навесят такой штраф, какой чтобы выплатить, ну я не знаю, кем надо быть… как минимум, банкиром Пащенко.
Игорю стало скучно. Иваныч был весь, как на ладони… сравнение даже слегка улыбнуло. Старый волк журналистики прав – в своей системе координат. И думает, что переубедить его невозможно. Что он лишь из уважения к популярному журналисту тратит свое время, объясняя элементарные вещи. Что молодой задор (для Иваныча все, кому до сорока – молодые) застит глаза возомнившему о себе юноше. И что жалко дурака, сующего дурную голову в крокодилью пасть.
– Дмитрий Иванович, – сказал он как можно более сухо. – Неужели вы думаете, что я сдал вам материал, не сделав сперва глубокой разведки? Помните, полгода назад брал интервью у Сосновского? Масштаб этого человека, надеюсь, для вас убедителен? Так вот, я созвонился с Аркадием Андреевичем, обсудил с ним петровскую тему. Короче, нам обещана поддержка на очень высоком уровне. Это первое. Второе – пообщался я с помощником представителя Центра в регионе. То же самое. Кроеву так и так недолго осталось сидеть в своём кресле, идут тектонические процессы. И скандал в центральном СМИ – это прекрасный задел. Наконец, против Кроева в этом деле с участками готов подписаться архиепископ Матфей. Информация от епархиального секретаря. А владыка Матфей, по моим наблюдениям, прекрасно умеет держать нос по ветру.
– Он-то что в этой истории забыл? – удивился Дмитрий Иванович.
– Там у его матери дача, – Игорь наконец отхлебнул изрядно уже остывший кофе. – Старушке под восемьдесят, но она такая, знаете ли, боевая косточка… В первых рядах Сопротивления. Я с ней, кстати, тоже встречался. Так вот, смотрите сами. Кроев накроется и без нас. Но мы тогда ничего с этого не поимеем. А вот если ввяжемся в драку – выглядеть всё будет так, что именно мы, «Столичные вести», разоблачили подлого коррупционера. Мы, именно мы будем в белом. Реальные-то игроки останутся в тени.
– Ну, я не знаю… – задумчиво протянул главред. – Всё-таки система не сдаёт своих…
– Дмитрий Иванович, – вздохнул Игорь, – в этих шахматах свои фигуры съедаются не реже, чем чужие. Такая уж у них игра.
Он внимательно посмотрел в водянистые, светло-серые глаза. И увидел, что Иванычу осталось три года до первого инфаркта.
День начался как-то бестолково. С утра он собирался
