линии. Лив похожа на статуэтку из мейсенского фарфора. Год-другой, и эта малышка станет настоящей красавицей, а её чудный рот принесет кому-то множество приятных минут.
Александр так увлёкся фривольными размышлениями, что удивился, услышав аплодисменты. Княгиня Волконская закрыла тетрадь. Окрылённая горячим приёмом, хозяйка с улыбкой раскланялась, а потом пригласила всех на ужин. Гости потянулись в столовую. Тётка Полина обратилась к Александру:
– Мне кажется, нам стоит вернуться домой. Мы поужинали. Не надо переедать. – Она обернулась к своей подопечной и уточнила: – Дорогая, ты услышала всё, что хотела?
– Да, тётя, спасибо. Как хорошо, что мы сюда пришли! У господина Пушкина замечательные стихи!
– А что именно вам понравилось? – спросил Александр. – Ведь в этих стихах много иронии, поэт рассказывает нам о циничном, пресыщенном щёголе.
Ответ его изумил:
– Нет, вы не так поняли, – возразила Лив, – герой просто ещё не нашёл себя. Он уже отказался от пустой жизни, впереди у него много хорошего, и он обязательно будет счастлив.
– Вы думаете, что любовь Татьяны пробьёт его панцирь?
– Конечно! Иначе зачем было писать о них?
«Ну что ты на это скажешь? Неубиваемый аргумент!»
В их разговор вмешалась тётка:
– Дай-то бог, чтобы всё у героев хорошо закончилось… Пойдем, Алекс, уже поздно, а мне ещё домой ехать.
– Я довезу вас, – пообещал Шварценберг. Он как раз собирался поговорить с Полиной: хотел понять, можно ли хоть что-нибудь для неё сделать. Что же касается Лив, то ей он задумал подарить свои экземпляры глав прочитанного сегодня романа. Девушка искренне любила поэзию и должна была найти в ней отдушину.
Надо же, какая прелесть, «герой просто ещё не нашёл себя». Такая вера в совершенство мира бывает лишь в юности, да к тому же только у барышень. Но когда Лив встретит собственного героя, она сразу же растеряет все свои иллюзии, а с таким чувственным ртом долго этого ждать не придётся.
Глава четвёртая. Завещание князя Шварценберга
Сколько же ещё ждать? Вопрос баронессы Евдоксии относился к календарю. Она хотела понять, сколько дней осталось до начала следующего месяца – именно тогда Алекс выдаст ей деньги. Баронесса пребывала в сквернейшем расположении духа. Это было не ново: раздражение не покидало её с того самого дня, когда она узнала о последней воле предателя-мужа. За нежность, верность и преданность этот мерзавец отплатил ей чёрной неблагодарностью: имя жены он упомянул в завещании лишь однажды, поручив супругу заботам сына. А всё, чем он мог распоряжаться сам, барон оставил Алексу. Муж прекрасно знал, что их сын со временем унаследует титул и огромные богатства дяди, и мог бы поступить по-человечески, обеспечив жену, но этот неблагодарный мужлан обошёлся с Евдоксией, как с пустым местом. Сын же вырос на редкость упрямым и несговорчивым. По характеру с ним мог сравниться
