за неизвестно сколько лет останусь один-одинешенек на свете, а тут этот ужин, где все говорят на разных языках и английский среди них в меньшинстве. Поставили три круглых стола – по счастью, с карточками, – и, когда велели рассаживаться, я вышел из своего одинокого угла и устремился к первому столу.
Нет моей карточки.
Мчусь ко второму столу, облетаю его по кругу.
Меня нет.
Третий, последний стол я облетаю уже во власти паранойи – я знаю, что моей карточки там нет. По сей день помню, как меня прошиб пот, едва я понял, что моего имени на столе не будет.
Видали такого психа?
И что вы думаете? Моей карточки не было и на третьем столе. Распорядительница что-то напутала. Правдивая история.)
В общем, меня уже колотит. Может, я выдумал это письмо? Нет, я не выдумал, Кинг хотел, чтоб я сделал аутентичного «Ребенка принцессы», он сам сказал. Я потому сюда и приехал.
Затем я подумал: а чего ж он не дал мне записку с собой – я бы сам вручил ее Хранителю. (Мое безумие уже цветет и плодоносит: я воображаю, как приношу в музей эту чертову записку, отдаю Хранителю, а тот мне ее возвращает и говорит, что он ведь не эксперт по почерку Стивена Кинга, поэтому нет, в Святилище он меня не пустит, спасибо, до свиданья.)
Совсем беспомощный, застыл я подле возлюбленного внука своего и уже собрался уходить.
Тут он сказал:
– Дедуль, это бред какой-то, позвони ему.
Ненавижу мобильные, но купил себе железяку с международным роумингом – накануне мы звонили Джейсону и Пегги из гостиницы.
Короче, я позвонил Кингу в Мэн, дозвонился, все объяснил. Он был очень любезен:
– Господи, Билл, простите, пожалуйста, надо было передать записку с вами, флоринская почта – худшая в Европе, на следующей неделе, наверное, дойдет. – (Дошла через две недели.) – Кто там сегодня дежурит? Ванья? Дайте ему трубку.
Видимо, Хранитель услышал – кивнул и потянулся за мобильным. Я отдал ему телефон, Хранитель ушел в коридор, побродил там, и я уловил:
– Ну конечно, мистер Кинг. – И: – Сделаю все, что в моих силах, мистер Кинг, даже не сомневайтесь.
Уилли глянул на меня, показал мне «о’кей» (незаметно, спешу прибавить), и тут вернулся Ванья.
Кивнул – мол, следуйте за мной – и пробормотал:
– Ну что тут скажешь? Почта, сами понимаете.
– Хорошо, что разобрались, – ответил я.
– Мне так неловко, мистер Голдман. Стивен Кинг объяснил, кем вы были.
Зря я не сообразил, что грядет, – это «кем вы были» могло бы меня подготовить.
И смертельный выстрел:
– Я ведь вас почитывал, знаете ли, числился, в общем, почитателем, вы были замечательный писатель… некогда.
Зря это меня подкосило. Но понятно, отчего так. Я боялся, что он прав. Я написал немало вполне пристойных книжек. Но это было в стародавние времена, в другой стране. Отчасти потому я и мечтал
