вооружиться крепкими нервами, большевистской выдержкой и упорным терпением, чтобы преодолеть первые неудачи и неуклонно идти вперед…»
Сталин был прав сто раз, но что было до его правоты лишенному добра кулаку? Лишенным нормального куска хлеба обывателям в городе? Недалекому – пусть и не по своей вине – мужику на селе? Заносчивому в своей интеллектуальной спеси старому специалисту, внутренне враждебному новой России? Да и – новому советскому бюрократу?
Все они были недовольны ухудшением качества жизни. И этим недовольством пытались воспользоваться (и усилить его) различные политические силы – от троцкистов, боровшихся «против Сталина», до антисоветчиков, боровшихся и против Сталина, и против Советской власти вообще.
Так что объективные обстоятельства делали те или иные репрессивные меры в «реконструктивный период» неизбежными.
Но это – первая половина 30-х годов. А как там было во второй их половине?
ПЕРЕДО мной лежит книга в черном переплете, по которому идут багровые буквы: «Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области. Мартиролог. 1937–1938».
Это – грустный документ. Но это – в отличие от пасквильных сборников – документ (хотя и не без налета искажений во вводных статьях и в комментариях). А с документом работать проще… Из него можно извлечь факты.
И они стоят того, чтобы их здесь привести. Так, во вводной статье Г.П. Цветкова ясно и внятно сообщается, что вскоре после убийства С.М. Кирова:
«Судебную коллегию ОГПУ заменило Особое совещание при народном комиссаре внутренних дел, наделенное правом высылки и ссылки, заключением в исправительно-трудовые лагеря сроком до
5 лет (здесь и далее выделения мои. – С.К.)».
Я прерву цитирование, чтобы уточнить – вообще-то еще в ОГПУ кроме Особого совещания с 1933 года существовал институт «троек», имевших право применить высшую меру наказания. Но это были каждый раз действительно особые случаи. О предоставлении таких прав каждый раз принималось отдельное Постановление Политбюро (например, по судебной «тройке» полпредства ОГПУ в Белоруссии; по «тройке» по Ленинградской области «в составе тт. Кирова, Медведь и Кодацкого» и по ряду «троек» ОГПУ в некоторых регионах и республиках).
А вот теперь я продолжу цитирование статьи Г.П. Цветкова.
«Приказом НКВД СССР от 27 мая 1935 года в НКВД республик, управлениях краев и областей были образованы тройки НКВД – УНКВД, на которые распространялись права Особого совещания. В состав тройки входили: начальник УНКВД, начальник управления милиции и прокурор области. Приказом НКВД СССР от 30 июля… были созданы краевые, республиканские и областные тройки, членами которых утверждались секретарь обкома ВКП(б), начальник Управления НКВД и прокурор области. В 1937 году была также образована комиссия в составе наркома внутренних дел и прокурора СССР (двойка).
Тройки и двойки (Г.П.
