сжался, вгибаясь. Из его центра выползла толстенная, прямая, как бревно, молитва и поплыла к иконе.
В диаметре молитва Фроловича была больше иконы и гораздо толще всех предыдущих молитв. Белый квадрат всосал ее в себя, но не поместившиеся в поле иконы сегменты срезались о края квадрата и бесшумно попадали на пол.
Это напомнило Пете процесс изготовления бруса на Кунцевском деревообрабатывающем комбинате: круглое бревно, проходя сквозь прямоугольно выстроенные циркулярные пилы, превращается в брус, а четыре края отваливаются. Эти края в плотницком деле назывались горбылем и шли обычно на заборы.
Отвалившиеся от молитвы Фроловича куски лежали на полукруглом полу и медленно сгибались, словно огромные стружки. Цвет их из сине-зеленого стал грязно-голубым, потом оливковым с розовыми вкраплениями.
Петя двинулся к остаткам молитвы.
Он совсем не чувствовал бечевку на шее, только за плечи и ключицы его держала восторженная сила.
Он поднял все четыре куска и прижал к груди. Они были никакие и не вызвали у Пети никаких чувств.
И сразу восторженная сила потянула его назад. Петя с удовольствием повиновался, поехал на своих резиновых коньках, но, к удивлению, выйти из церкви ему оказалось гораздо труднее, чем войти в нее. Вокруг все изгибалось и дробилось радугами теребящих слов, слипающихся в вязкое слоистое месиво. Петя словно всплывал спиной к выходу сквозь многослойный мед. Вдруг что-то неродное чувствительно лопнуло, и Петя оказался на улице возле пахнущей купоросом двери храма.
– Сюда иди! – раздался голос с холма.
Петя с трудом разжал стиснутые зубы, открыл рот и жадно втянул в себя вечерний воздух. Руки его были согнуты и прижимали к груди пустоту. Петя посмотрел на них, как на чужие.
– Держи! Если бросишь – все пропало! – крикнул Аварон.
Петя ничего не чувствовал в руках.
Он повернулся к пригорку и ощутил боль в груди, шее и плечах.
Солнце зашло.
Аварон стоял на пригорке.
– Сюда иди! – снова позвал он Петю.
Петя двинулся к нему. Несмотря на боль, он чувствовал в себе силу, бодрость и нарастающий с каждым шагом разрешающий покой.
– Не торопись, – посоветовал Аварон, когда Петя взошел на пригорок.
Быстрые руки сняли с Петиной шеи обрывок бечевки.
– Хорошо. Теперь в Москву поедем. Ты прижимай, но не сильно.
– А я… там… это… там в этом… – с трудом заворочал одеревеневшим языком Петя, но Аварон перебил его:
– Держи, держи! Пошли.
Они спустились с пригорка. Оба портфеля остались лежать там.
Аварон шел слева позади, правой рукой поддерживая мокрую от пота спину Пети. Петя напряженно смотрел под ноги, словно искал место, куда бы уложить свою ношу. Он тяжело дышал.
– Говорю – не спеши, – придерживал его Аварон.
Они осторожно двинулись через вечерний поселок.
В
