согласия.
– Производите ли вы там товары, отправляемые для продажи по всему миру? – продолжил оратор.
Теперь толпа выразила согласие уже с оттенком раздражения. Собравшиеся не понимали причины его вопросов. А Питт понял, словно он уже слышал эти слова.
– Одежда делается из египетского хлопка? – повысив голос, спросил Войси, пристально следя за лицами и жестами слушателей, пытаясь понять по ним тоскливое или оживленное понимание. – Парчу везут из Персии и по древнему Шелковому пути из Китая и Индии? – продолжил он. – Лен – из Ирландии? Древесину из Африки, а каучук из Бирмы?.. Я мог бы продолжить этот перечень. Но весь он, вероятно, известен вам не хуже, чем мне. Все эти материалы производятся в нашей славной Империи. Именно поэтому мы являемся величайшей торговой страной в мире, именно поэтому Британия правит на морях, четверть обитателей Земли говорят на нашем языке, а королевские войска охраняют мир на суше и на море по всему земному шару.
Шум, поднявшийся после этого высказывания, имел другую окраску: в нем слышались оттенки гордости, гнева и любопытства. Некоторые выпрямились и расправили плечи. Питт быстро переместился за чью-то спину, уклонившись от блуждающего взгляда Войси.
– И это не просто мирская слава, – воодушевленно продолжал ораторствовать политик, – это крыша над вашими головами и пища на вашем столе.
– Но как насчет сокращения рабочего дня? – крикнул рослый рыжеволосый рабочий.
– Если мы потеряем Империю, то с чем вы будете работать? – парировал Чарльз. – Где мы будем покупать сырье и что продавать?
– Никто и не собирается терять Империю! – с насмешкой бросил ему рыжеволосый. – Даже социалисты не настолько безумны!
– Господин Гладстон готов потерять ее, – ответил Войси. – Разбазаривая по кускам! Сначала Ирландию, потом, возможно, Шотландию и Уэльс. А потом, кто знает, возможно, и Индию? Не будет больше ни пеньки, ни джута, ни красного дерева и каучука из Бирмы. А следом пропадет и Африка, отколется Египет… Если он готов потерять Ирландию у себя под носом, то почему не отказаться от всех владений?
После внезапной молчаливой паузы раздался громкий смех, но не веселый, а напряженный и резкий, скрывающий сомнение и, возможно, даже страх.
Томас взглянул на ближайших к нему мужчин. Все они неотрывно смотрели на Войси.
– Мы должны торговать, – продолжил тот, но уже более спокойным голосом, осознав, что ему больше нет нужды драть горло.
Его слышали в задних рядах толпы, и этого было достаточно.
– Нам необходимо сохранить господство, сохранить нашу власть на морях. Дабы распределять наши богатства более справедливо, мы должны быть уверены в том, что они у нас будут!
Гул голосов смутно выразил одобрение.
– Никто лучше вас не поймет ваших интересов! – Голос Войси одобрительно и даже торжествующе зазвенел. – И вы сможете свободно выбрать достойных представлять вас людей, которые знают, как создавать и поддерживать справедливую
