сдержанно кивнул охране и стал быстро подниматься по ступеням, всем своим видом показывая, что имеет право здесь находиться. Кобылин молча шел следом, отставая на шаг, примеряя на себя роль телохранителя важной персоны.
Наверху Борода быстро свернул в распахнутую дверь, и друзья очутились в самом начале анфилады небольших комнат. Эта планировка напомнила Алексею о картинной галерее, где можно свободно переходить из комнаты в комнату, чтобы насладиться работами художников. Судя по всему, здесь кто-то попытался устроить маленький частный музей – на стенах действительно висели картины, но среди них встречались и причудливые маски, и статуэтки на подставках, и даже старые доспехи.
Борода осторожно двинулся вперед, очень медленно прошел мимо первой комнаты. Кобылин, шедший следом, заглянул другу через плечо. Комната оказалась довольно приличных размеров. У дальней стены, увешанной картинами, разместился длинный стол с различными закусками, вокруг которого толпилось не меньше десятка человек. Все они тихо беседовали, но отсюда, из коридора, Алексей не мог разобрать ни слова.
Григорий тем временем двинулся дальше. Медленно шагая по коридору, по мягкой красной дорожке, он деловито посматривал по сторонам. А вот Кобылин больше прислушивался, пытаясь определить, сколько в этой галерее поместилось людей. И все ли они люди.
Лишь один раз, проходя мимо очередных доспехов, он остановился и окинул взглядом скрещенные топоры. Старые. Настоящие. Вполне приличные. Не в силах удержаться, Кобылин быстро вытащил один из креплений и обернулся к поджидающему его Григорию.
Видя, как расширяются глаза напарника, Алексей широко развел в сторону руки, словно намереваясь обнять Гришу, и провозгласил:
– Я – железный дровосек!
Глаза Бороды стали круглыми, как блюдца. Он медленно поднял руку и ткнул пальцем в сторону опустевших креплений.
– Ну, ты не понял, что ли, – обиделся Кобылин. – Помнишь, как в кино. Там он руки разводит и говорит: «Я железный…»
– Идиот, – прошипел Борода, тараща глаза. – Положи обратно. Быстро. Тут же камеры.
Кобылин тяжело вздохнул, покачал головой и сунул огромный топор обратно на свое место. Порой он начинал сомневаться – есть ли вообще у Григория чувство юмора или Борода только иногда притворяется.
Ускорив шаги, он догнал друга и пошел с ним рядом, плечом к плечу.
– Ничего больше не трогай, – прошипел Гриша. – Веди себя как взрослый человек, умоляю тебя.
– Если я буду себя вести как взрослый, – серьезно отозвался Кобылин, – то вряд ли отсюда вообще кто-то живым уйдет. Не дергайся. Эти шалости меня расслабляют и заставляют забыть о кричащих инстинктах убийцы.
Гриша споткнулся, засеменил по полу, потом резко обернулся – не подслушивает ли кто.
– Соберись, – яростно прошептал он. – Леша, это важно, держи себя в руках, пожалуйста.
