поздно. – Он хмуро взглянул на дорогу. – Слушай, ты не думаешь, что ей хочется, чтобы я гроб помог нести или чего-то в этом роде, а?
– Она об этом не говорила.
– Но сказала же, что ей нужна наша помощь.
– Думаю, речь шла о моральной поддержке.
– А гроб нести – не моральная поддержка?
– Скорее, физическая.
– Ну, может быть, – согласился Айра.
Они проезжали через городок, где группка магазинчиков разделяла пастбища. Несколько женщин стояли у почтового ящика, разговаривая. Мэгги повернула голову, разглядывая их. Она чувствовала себя отвергнутой, жаждущей общества этих женщин – как будто знала их.
– Если она хочет, чтобы я нес гроб, так я одет неправильно, – сказал Айра.
– Одет ты как надо.
– Костюм-то на мне не черный, – напомнил он.
– Так у тебя и нет черного.
– На мне темно-синий.
– Сойдет и темно-синий.
– И вообще обман получится.
Мэгги повернулась к нему.
– Я же не был с ним так уж близок, – сказал Айра.
Мэгги потянулась к рулю, положила свою ладонь на ладонь мужа.
– Не думай об этом, – попросила она. – Наверняка ей хочется лишь одного: чтобы мы посидели в церкви.
Он скорбно улыбнулся. Вернее, просто дернул щекой.
Как странно он относится к смерти! Даже пустяковых болезней не выносит. Когда ей удаляли аппендикс, он нашел причину не навещать ее в больнице, заявил, что простужен и боится ее заразить. А всякий раз, как заболевал кто-нибудь из детей, делал вид, будто ничего не случилось. Говорил, что у нее воображение разыгралось. От любого намека на то, что жить вечно ему не придется, – например, когда он вынужден был заниматься страховкой, – лицо его каменело, он становился упрямым и обидчивым. А вот Мэгги боялась жить вечно – может быть, из-за того, что ей приходилось видеть в доме престарелых.
Но если она умрет первой, Айра, скорее всего, тоже притворится, будто ничего не случилось. Станет по-прежнему заниматься своим делом и, как всегда, насвистывать.
Интересно – что именно?
Они пересекали Саскуэханну, справа тянулась в небо викторианского вида плотина Коновинго. Мэгги снова опустила стекло, высунулась из машины. Она слышала далекий шум падающей воды, почти дышала ею, впивала водяную пыль, поднимающуюся, словно дым, из-под моста.
– Знаешь, кто мне сейчас пришел в голову, – сказал, повысив голос, Айра. – Та женщина-художница… как же ее зовут-то? Она нынче утром должна была кучу своих картин в мастерскую принести.
Мэгги снова подняла стекло. И спросила:
– Разве ты не включил автоответчик?
– А толку-то от него? Она уже договорилась со мной, что придет.
– Может, нам остановиться где-нибудь,
