богатств и что с ним не расстаются без жестокой борьбы. Новоприбывшие стали надвигаться на них, вытянув перед собой руки. Тогда она подцепила носком ножку кресла и опрокинула его у них на пути.
– Пошли! – крикнула она, оттаскивая гангстера назад.
Двое мужчин споткнулись о перевернутое кресло и упали, на них повалилась женщина. Все смешалось, люди барахтались, пытаясь подняться, спотыкались и падали снова. Она потащила гангстера за собой, и они выскользнули на улицу.
Она не знала, почему так поступила. Возможно, перспектива стать рабой и глазами этой компании показалась ей еще более мрачной, чем положение пленницы у гангстера. Впрочем, он не стал благодарить ее. Он просто приказал ей найти другой кабачок, пустой.
– Я думаю, – сказала она рассудительно, – что он был не такой уж плохой человек, хотя по его внешности этого не скажешь. Притом он был испуган. В глубине души он трусил гораздо больше, чем я. Он дал мне поесть и немного выпить. А избивать он меня стал потому, что был пьян и я не хотела идти с ним к нему домой. Не знаю, что бы со мной было, если бы не вы. Наверное, рано или поздно я бы убила его. – Она помолчала и добавила: – Но мне ужасно стыдно за себя. Вот до чего может дойти современная молодая женщина, не правда ли? Визжит и разваливается на куски… Черт возьми!
Теперь она выглядела и, наверное, чувствовала себя лучше, хотя и сморщилась от боли, потянувшись к бокалу.
– Что до меня, – сказал я, – то я во всем этом деле вел себя редкостным дураком. Мне просто повезло. Я должен был сделать выводы, когда увидел ту женщину с ребенком на Пиккадилли. Только случайно я не влип в такую же историю, как и вы.
– У всех обладателей сокровищами всегда была жизнь, полная опасностей, – задумчиво сказала она.
– Отныне буду иметь это в виду, – сказал я.
– А у меня это отпечаталось в памяти уже навсегда, – заметила она.
Некоторое время мы прислушивались к гаму в соседнем кабачке.
– Что же мы будем делать дальше? – сказал я наконец.
– Я должна вернуться домой. Там мой отец. Очевидно, теперь нет смысла пытаться найти доктора, даже если он остался зрячим.
Она хотела добавить еще что-то, но в нерешительности замолчала.
– Вы не будете возражать, если я пойду с вами? – спросил я. – Мне кажется, что в такое время людям вроде нас с вами не следует бродить в одиночку.
Она с благодарностью взглянула на меня:
– Спасибо вам. Я чуть не попросила вас об этом сама, но подумала, что у вас, может быть, и без меня есть о ком заботиться.
– Никого, – сказал я. – Во всяком случае, в Лондоне.
– Я очень рада. Дело даже не в том, что я боюсь, как бы меня снова не схватили… теперь я буду очень осторожна. Но, честно говоря, я боюсь одиночества. Я начинаю чувствовать себя такой… такой отрезанной от всех, такой покинутой.
Я стал видеть все в новом свете. Чувство облегчения постепенно вытеснялось
