поражения в войне с магами для королевства настали тяжелые времена. Слишком много людей погибло – и благородных рыцарей, и простолюдинов. Многие хозяйства стояли пустующими, графы не получали податей от вассалов и ленников, так как пахать и сеять было просто некому. Репутация короля была подорвана, и даже был мятеж. Восстали три графства. Король смог удержать власть только благодаря помощи нашего отца, – рассказывал Дэним об экономической и политической ситуации в стране, пока княжичи шли к пиршественному залу. Что ж, пусть хоть какая-то польза будет от этого болвана. – Сейчас же многие хозяйства восстановлены, графы снова получают подати. После расправы с мятежниками земли бунтарей были розданы многим простолюдинам, значительной части которых был пожалован рыцарский титул. Тем самым корона восполнила потери многих феодалов. А сейчас, когда все пленники магами отпущены, самое время укрепить независимость государства и упрочить положение короны. Думаю, государь захочет укрепить связь между нашими домами, так как именно благодаря нам он еще сидит на троне. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я… – все вещал и вещал Дэним. Конечно, это все полезная информация, но как-то Дэним не говорит, а бормочет, отчего слушать его было очень сложно, даже когда он говорил дельные вещи.
Наконец принцы достигли пиршественного зала, и Кэнтон смог радостно выдохнуть в сердцах. Теперь наверняка Дэним от него отстанет.
У входа в зал стоял глашатай, объявлявший имена всех вновь прибывающих на пир гостей. Сразу же за ним стоял слуга с полотенцем и тазиком, предлагавший всем вымыть руки перед едой.
Дэним без тени сомнения опустил руки в воду, прополоскал их, а затем вытер. А вот Кэнтон помедлил. Как-то такое мытье у него доверия не вызывало. Чародеи перед едой тоже мыли руки, это понятно, но они всегда добавляли в емкости с водой всяческие эликсиры, чтобы не только грязь можно было смыть, но и всякую заразу. Алерийцы же этим точно похвастаться не могли. Более того, вода в тазике уже была противного мутного цвета, а плавающие в ней листочки добавляли ей отвратительного эффекта. Явно эта листва была не для обеззараживания, скорее для вида и запаха. Да и полотенце было уже все мокрым и потемневшим от доброй дюжины рук, которые об него вытерли. Но, тем не менее, идти против местных нравов не стоило, а потому Кэнтон, стараясь не показывать своего отвращения, тоже вымыл руки. И да, он понимал, что навряд ли удастся еще где помыть руки более чистой водой.
Пиршественный зал был огромным и мог вместить чуть ли не полтысячи людей, не считая слуг, музыкантов и прочих представителей творческих профессий. На возвышении на противоположном конце зала буквой «П» располагались столы для хозяина замка, его семьи и наиболее знатных гостей: короля и графов, а также их родственников. Внизу, вдоль стен, по левую и правую руку от столов для высоких господ, располагались ряды столов для рыцарей, духовенства и прочей знати. По обе стороны зала были двухъярусные галереи. Вдоль нижних ярусов сновали слуги, а вот
