эти слова снова и снова. Он не хотел продавать собак, но не мог их прокормить. Всякий раз, как он повторял эти слова, на его лице появлялось ужасное выражение. Словно ему приходилось отказываться от ребенка.
Момент казался подходящим, чтобы небрежно передать ему 20-долларовую купюру, надеясь, что я не раню еще больше его и без того пострадавшую гордость.
– Вот. Возьмите эти деньги, чтобы купить себе что-нибудь поесть.
– Ну спасибо, – медленно ответил он, не в силах смотреть мне в лицо. – За эти деньги можно нам и комнату на ночь снять.
– Сколько времени вы стоите здесь?
– Весь день.
– И что, никто больше не остановился?
– Нет, вы первая.
Была вторая половина дня, ближе к вечеру, и быстро темнело. Здесь, в пустыне, когда солнце уже село, температура резко падает до –1 °C.
Мой разум лихорадочно заработал, представляя себе, как они втроем, ни разу не поев за день, а может быть, и за несколько дней, коротают множество долгих холодных часов, сгрудившись вместе в этом ненадежном импровизированном укрытии.
Люди, выпрашивающие еду, в нашем городе не новость. Но этот мужчина выделялся среди других, потому что просил еду не для себя. Его больше волновала необходимость накормить собак, чем личное благополучие. Меня, как «маму» девяти сытых и страстно любимых собственных собак, это глубоко растрогало.
Не думаю, что когда-нибудь по-настоящему пойму, что на меня нашло в тот момент, вдохновив на следующие поступки; знаю лишь, что я не могла этого не сделать. Я спросила, подождет ли он здесь моего возвращения пару минут. Он кивнул и улыбнулся.
Моя машина полетела к ближайшему продуктовому магазину. Чуть ли не взрываясь от ощущения безотлагательности цели, я вбежала внутрь и схватила тележку. Начала с первого ряда и не останавливалась до тех пор, пока не дошла до противоположной стороны магазина. Мне все казалось, что я снимаю товары с полок недостаточно быстро. Только самое необходимое, думала я. Только такая еда, которая сможет храниться пару недель и поддержит их жалкое существование. Арахисовое масло и джем. Хлеб. Консервы. Соки. Фрукты. Овощи. Собачья еда. Еще собачья еда (если быть точной, сорок фунтов). И игрушки-погрызушки. У них ведь тоже должны быть какие-то радости жизни. Еще пара предметов первой необходимости – и дело было сделано.
«Общая сумма – 102 доллара 91 цент», – сказала кассирша. Я и глазом не моргнула. Ручка бежала по тому чеку быстрее, чем у меня получается внятно писать. Не имело значения, что мне скоро предстоит платеж по ипотечному кредиту или что у меня на самом деле нет лишней сотни долларов, чтобы потратить ее просто так. Ничто не имело значения, кроме необходимости позаботиться о том, чтобы у этого семейства была какая-никакая еда. Я была поражена силой собственных чувств и всепоглощающей мотивацией, которая вынудила меня потратить сотню долларов на совершенно незнакомого человека. Однако в то же время я чувствовала себя счастливейшим существом в мире. Возможность дать этому мужчине и его любимым спутникам
