впрямь купил это кольцо. И был горд оттого, что смог-таки это сделать без всякого урона для своей совести.
Глава восьмая
Возвращаясь со службы домой, Алексей часто заставал садовника играющим с поваром Ким Ден Саном в японскую игру го – что-то наподобие русских шашек. Или в дзянкэнпон, смысл которой заключался в том, чтобы выбросить на пальцах удачную комбинацию, к примеру, именуемую «бумагой», «ножницами», «молотком», «камнем», где «ножницы» побеждают «бумагу», «камень» – «ножницы», а «молоток» – «камень». Жаков ко всему этому относился с пониманием. Люди сделали свое дело – почему бы им не отдохнуть?
Приехав как-то на обед, Жаков застал Квана за чтением.
– Ты умеешь читать? – удивившись, спросил он его через переводчика. Тот кивнул. – И что же ты читаешь?
– Любовную драму… – угрюмо произнес Кван Пен Сон.
Ли вырвал у него из рук книгу и глянул на корочку.
– Это книга на японском! – воскликнул он. – «Повесть о зеленщике» называется. Автор Икара Сайкаху…
– Не слыхал про такого, – пожал плечами Алексей. – Ну и о чем пишет этот… Как там его, Сайкаху? – снова обратился он к садовнику.
Тот что-то начал быстро-быстро говорить, так, что Ли не успевал за ним с переводом. Тем не менее из отрывочных фраз, сказанных переводчиком второпях, Жаков понял, что речь в книге шла о шестнадцатилетней дочери зеленщика О-Сити, которая, не найдя иного способа увидеться с возлюбленным, подожгла родительский дом, за что была предана казни.
– Интересно… – выслушав перевод, произнес Жаков. – Значит, ты японский знаешь? – Но Ли, вместо того чтобы переводить, сказал:
– Тут, начальник, все его знают… Японцы тридцать лет нас оккупация… Как не знать?
– Ну да, ну да, – поняв свою оплошность, закивал Алексей. – В самом деле, столько лет…
И тут заговорил Кван. Говорил он напряженно, глядя то на переводчика, то на капитана.
– Он говорит, не ругайте его… Он хороший работник… А книгу взял только потому, что уже выполнил всю работу, – перевел Ли.
Жаков махнул рукой. Дескать, пустое. Я ведь не об этом.
– Кстати, как будет по-японски «желаю вам хорошо провести время»? – неожиданно спросил он переводчика.
– Таносику асондэ ирассяй! – ответил тот.
Жаков почесал затылок. Сложно. Однако можно попробовать…
– Та… носику… асондэ ирассяй! Так? – он взглянул на Ли. Тот улыбнулся.
– Правильно, капитана, правильно! – похвалил он начальника.
– Ну вот значит… – Он обернулся к садовнику и уже более уверенно произнес ту же самую фразу. Тот поклонился.
– Иттэ маирамас! – проговорил он и пошел своей дорогой.
– Что он сказал? – спросил Алексей.
– Он попрощался… – ответил Ли. И тут же вслед садовнику: – Саенара!
– А ты что ему сказал? – снова полюбопытствовал Жаков.
– Я тоже попрощался, – улыбнулся кореец и вдруг: – Капитана, надо аристуй
