он бросал ее и впивался в какой-нибудь вопрос. Ему достаточен стих «Родные люди вот какие» в «Онегине», чтоб вызвать к суду семейную жизнь и разобрать до нитки отношения родства.
Позже Чернышевский развил этот метод, а Писарев довел его до совершенства, умудряясь на основе разбора текста говорить о таких темах, которые невозможно было в то время публично обсуждать. И цензура, как правило, не знала, к чему именно придраться: вроде бы критик пишет об уже опубликованной книге, но пишет так, что получается чистая проповедь революции…
Белинскому и его последователям ставят в вину то, что они уделяли основное внимание не художественной составляющей произведений, о которых писали, а содержанию, делая акцент на социальности. Но Белинский почти в каждой своей работе отмечал нечто подобное следующему:
…если произведение, претендующее принадлежать к области искусства, не заслуживает никакого внимания по выполнению, то оно не стоит никакого внимания и по намерению, как бы ни было оно похвально, потому что такое произведение уже нисколько не будет принадлежать к области искусства.
А вот более конкретное высказывание:
Г-н Полонский обладает в некоторой степени тем, что можно назвать чистым элементом поэзии и без чего никакие умные и глубокие мысли, никакая ученость не сделает человека поэтом. Но и одного этого также еще слишком мало, чтобы в наше время заставить говорить о себе как о поэте. Знаем, знаем, – скажут многие: нужно еще направление, нужны идеи!.. Так, господа, вы правы, но не вполне: главное и трудное дело состоит не в том, чтоб иметь направление и идеи, а в том, чтоб не выбор, не усилие, не стремление, а прежде всего сама натура поэта была непосредственным источником его направлений и его идей.
То есть, грубо говоря, Белинский проповедовал некий полезный талант. Талант, способный без видимого усилия, легко, свободно и сильно, выражать некие идеи. Авторское усилие в этом случае для Белинского становится тем же бессилием, «утомляющим, скоро наводящим скуку» (это уже из рецензии на один из романов Кукольника).
А вот как он высказался о романе (Белинский называл его повестью) Гончарова «Обыкновенная история» в письме Боткину от 17 марта 1847 года: «У Гончарова нет и признаков труда, работы; читая его, думаешь, что не читаешь, а слушаешь мастерской изустный рассказ». И далее – восклицание: «А какую пользу принесет она обществу!» Хотя как о человеке критик отзывался о Гончарове далеко не лестно…
Конечно, нередко он высоко оценивал те произведения, что очень быстро забылись. Например, одно время восхищался стихами Ивана Клюшникова (в общем-то, далеко не самого плохого поэта своей поры), прозой Петра Кудрявцева. Но в целом вкус изменял Белинскому очень редко, и он не пропустил, пожалуй, никого из тех, кто через пять-десять-двадцать лет создал великие произведения нашей литературы.
Не стоит замыкать позднюю деятельность Белинского на пресловутой натуральной школе. Это была
