спиной у нее, как и прежде, не было ни души, но мобильный телефон продолжал звонить. Внимательно приглядевшись к стене галереи, Надежда увидела в ней неприметную, почти сливающуюся со стеновыми панелями дверцу. Она подкралась к этой дверце и остановилась перед ней в нерешительности. Оттуда доносились мелодичные переливы.
«Ну да, – подумала Надежда, – все ясно: парни просто выбросили этот телефон, перед тем как уйти, чтобы по его сигналу нельзя было найти похищенного ими человека. Вполне логичный поступок, если мыслить как преступник. За этой дверцей никого нет. Никого и ничего, кроме упорно звонящего телефона. Можно спокойно открыть эту дверцу и убедиться в своей правоте. Или – еще лучше – не открывать ее и отправиться домой…»
Но Надежда уже потянула дверцу на себя. К счастью (или, может быть, к несчастью), та была не заперта и легко отворилась…
Надежда чуть не заорала от ужаса и неожиданности.
За дверью оказалась маленькая комнатка, что-то вроде кладовки. И из этой кладовки прямо на Надежду смотрели пустые, мертвые глаза. Маленькие крысиные глазки тщедушного шантажиста. Он по-прежнему был похож на крысу, только теперь – на крысу мертвую, больше не представляющую никакой опасности.
– Ну вот, опять двадцать пять! – вслух проговорила Надежда. – Опять я наступила на те же самые грабли! Опять влипла в откровенный криминал! Ну что я за человек… притягиваю преступления, как громоотвод притягивает молнии!
Звук собственного голоса немного ее отрезвил. Она пригляделась к мертвецу, а то, что перед ней мертвец, не вызывало никаких сомнений. Шантажист полусидел, привалившись спиной к стене кладовки. Его рот был полуоткрыт, лицо отдавало мертвенной синевой, на бледных губах выступила пена, маленькие глазки были выпучены, как у выброшенной на берег рыбы… Вот именно, как у рыбы, выброшенной на берег и задохнувшейся в чужеродной среде.
Тут Надежда вспомнила, как на ее глазах у одного сослуживца случился приступ астмы. Его лицо тогда приобрело такой же синеватый оттенок, глаза были так же выпучены, он дышал часто и слабо, со свистом. К счастью, он успел достать ингалятор, вдохнул лекарство – и постепенно пришел в себя. Но они все тогда здорово испугались – человек помирает, а сделать ничего нельзя. Сотрудник был у них новый, так что никто не знал про его болезнь. Ну, потом уже все в курсе были, он ингаляторы держал и в кармане одежды, и в ящике стола.
Так что же – выходит, этот шантажист был астматиком и умер от приступа? И тут Надежда увидела еще одно доказательство этой гипотезы: на полу возле мертвого тела валялся ингалятор с лекарством. Шантажист успел достать его, но не успел воспользоваться… А эти двое, значит, бросили его тут, «скорую» вызывать не стали.
Тут Надежда осознала, что телефон в кармане мертвеца все звонит и звонит. У нее было ощущение дежавю – все было точно так же, как в крематории. Только тогда нашелся мужчина, который взял на себя неприятную обязанность – вытащил телефон из кармана мертвеца и заставил
