не против, если я закурю?
– А вот и мы, – раздался за моей спиной голос Тома.
Он небрежно кинул передо мной черную папку, недовольно что-то бормоча.
– Мама… – послышался сонный детский шёпот.
– Иди ко мне. Не волнуйся! Всё будет хорошо.
Маленький человек, зашедший на кухню, побрёл к женщине, сильно наклонившись вперед, словно у него болел живот.
– Представь, в стене это замуровал. Еле вытащил, – недовольно пожаловался мне Том. – Так, ладно. Вы двое садитесь за стол. Только без глупостей.
Я, встав в углу кухни, закурил сигарету, положив пачку вместе с зажигалкой на стол. На зажигалке снова мелькнула какая-то надпись, вырезанная её прошлым владельцем.
– Эй! Ты же, вроде, не куришь! – возмутился человек, стоявший в другом конце кухни с пистолетом в руке.
– Я-я… Да, это так, просто, чтобы расслабиться.
– Как скажешь. Ты будешь кофе?
Я отрицательно помотал головой.
– А я буду. Обожаю кофе. Вы знаете, как этот прекрасный напиток был впервые открыт? Нет? Я вот до сих пор поражаюсь. В девятом веке дикие кофейные деревья росли только в Эфиопии. В то время один пастух, чьи козы паслись в местах произрастания этих деревьях, однажды заметил, что те его подопечные, которые объедали деревья с кофе, отличались были слишком бобр. Они намного отличались своей резвостью от тех, которые питались другой травой. Он рассказал об этом местных монахам, с которых и началось мировое кофейное завоевание.
– Серьезно? – стараясь интонацией указать на то, что мне все равно, произнес я.
– И, между прочим, кофе полезно для глаз! Ты бы попил его, он способствует выработке слёз, а значит, синдром «сухого глаза» не страшен, и ты можешь смотреть телевизор сколько хочешь.
– У меня нет телевизора.
– Да как же можно без телевизора жить?
Я в ответ только пожал плечами.
Том, заварив растворимый кофе, растягивал каждый глоток, пытаясь тем самым убедить меня вместе с ним испить этот химически произведенный кофейный напиток, который, казалось, для него был пиком вкуса и аромата.
Мы все находились в одной кухонной комнате, одни были преисполнены страхом, жаждой жить, другие стояли над ними, направляя свои пистолеты прямо им в сердце. С каждой секундой свет становился всё тускней, а глаза пришедших в чужой дом всё черней. Моё тело вытесняло последние останки умершей на мосту души, оставляя лишь бесконечную пустоту, поглощающую в себя всё остальное.
Я снова взял свой стакан, делая небольшие глотки, чтобы не обжечься горячим, как адское пламя, в котором мне уже уготовлено место, чаем. Том же наслаждался лживым напитком, не зная вкуса настоящего кофе, выращенного на благословленных солнцем землях Бразилии или Кубы. Он не придавал этому никакого значения. Но, несмотря на это, Том был единственным человеком, на которого я мог положиться.
