и без промедления во весь дух бросился по коридору вперед, далеко перед собой выбрасывая пятки, надеясь успеть первым и успеть в хорошем отрыве. Сзади ясно слышалось учащенное прерывистое дыхание и топот башмаков, с грохотом собиравших по пути все стулья, которые я сосредоточенно им поставлял, горшки и хрупкий декор летели на пол, с ними не церемонились.
Я едва успел свернуть за угол, как над моей головой неторопливо прошел, с орбитальной центростремительностью переворачиваясь в воздухе, темного дерева хороший стул, с хрустом сходясь с бетонированным косяком и крупно разлетаясь на отдельные фрагменты; провалившись в налетевшую на меня черным провалом дверь подвала и сверзясь со скользких каменных ступенек, я без промедления влетел в обжигающе ледяную, смачно вонявшую лужу. Лужа оказалась глубокой и неожиданно просторной, откашлявшись, путем не разобравшись еще, что это такое со мной было, я в то же мгновение взял на свое робкое безрассудство мощный спурт и едва не встретился лбом с зубастым краем кирпичной стены, миновал поворот под космами проводки, свисавшей до самой воды, коленчатые трубы, прошел другой поворот и совсем было уже набрал необходимую мне скорость в узком, почти неразличимом в темноте коридоре, но передумал, быстро вернулся на исходные позиции и, придержав дыхание, осторожно, боком придвинулся к углу, тихо гнившему в обрамлении голых труб и изоляции: мне вдруг пришло в голову, что преследователи могут ошибиться тоннелем. Этот вход в подвал, судя по обилию порогов, как будто был не далек от узлового, и рукавов канализации здесь имелось несколько.
По густой, глянцевой, тускло отсвечивавшей поверхности неспешно скользили ко мне ленивые масляные круги, преследователи изучали возможные пути дальнейшего продвижения. Они оба уже присутствовали тут, на самой последней ступеньке неширокой каменной лесенки, но пускаться в погоню пока не торопились. Один из них сидел на корточках, свесив с мясистых ляжек кисти больших натруженных рук, и задумчиво смотрел в мою сторону. Другой, придерживаясь для равновесия рукой за плечо сидевшего товарища, освободил белую ступню от растерзанного гигантского башмака, напрочь успевшего позабыть что такое шнурки, и теперь осторожно пробовал кончиком большого пальца воду непосредственно у парапета. Вода явно никоим образом не входила в их планы. Можно было не сомневаться, что с этого момента у входа будет поставлен надежный заслон – надолго и несокрушимо. На неделю активной жизни можно рассчитывать. Если удастся найти чистую воду, подумал я.
…То …сь? …сь?..?
Шарканье усталых ног. Шаркающий отзвук.
Звон редких капель, пронзающих мертвый горький сумрак.
Влажные, шлепающие, лязгающие голоса вонючей воды, которая и не вода вовсе, – словно бы не здесь и не отсюда. «Спа-ать… – невнятно проблеяли над ухом. – …ть …ть…»
«Спаааа-а-а-а… ть…»
