поступила в свой медицинский? На бюджет, разумеется, её родители бы не стали платить за учёбу, и она это прекрасно понимала. Готовилась чуть не круглые сутки, но сдала все экзамены, как ей казалось, на отлично, а когда в фойе института вывесили списки, чуть не схватила удар, пока нашла свою фамилию – та оказалась в самом конце. Для Сашки так и осталось тайной, какие ошибки она могла наделать в задачах по физике, да и на устном экзамене, на биологии, ей не задали ни одного уточняющего вопроса, только радостно кивали бойко отвечающей девушке. Но времена-то какие были, вспомните? Всё за деньги делалось, везде. В общем, Сашка сама потом удивлялась, как проскочила «на шару», но факт остаётся фактом – её зачислили на лечебный факультет. Дали комнату в общежитии шириной ровно в одну кровать, тумбочка уже стояла боком. Тогда же она первый раз попала на концерт Туманова. Вы представляете, что такое первый концерт? Да нет, конечно, откуда.
***
Цветы Сашка покупать не стала, поняла, что с балкона никак их не передаст. А если быть до конца честной, она бы их не купила, даже если бы сидела в партере. Цветы обязывают тебя подниматься на сцену. Вместо того, чтобы наслаждаться выступлением любимого артиста, придётся всё время сидеть как на иголках, ожидая подходящего момента. Зато Сашка купила себе новую рубашку, в которой и планировала пойти на концерт. И потом, когда начнётся учёба, пригодится. Старую можно было надевать только под пиджак – рукава протёрлись на локтях. Дома, в Мытищах, Сашкин шкаф не закрывался от набитых на полки вещей, но носить она могла всего несколько маек и пару кофт. Всё остальное было либо не её размера, либо совершенно диких расцветок. Мама никогда не ходила с ней по магазинам, всегда покупала одежду сама. Сначала привозила из турецких вояжей, потом выбирала на рынке, где у неё осталось множество знакомых. Единственный раз она угадала и с цветом, и с размером, когда принесла эту рубашку. Что привлекло маму в серо-стальной, классического покроя, почти мужской вещи, так и осталось для Сашки тайной, но факт в том, что почти такая же была у Всеволода Алексеевича. Нет, наверняка не такая, гораздо дороже, лучше, у неё не протирались рукава на локтях. Но Сашке хотелось верить, что такая же, и из рубашки она не вылезала.
Теперь же вот купила замену. Тоже строгий фасон, отложной воротник, сошла бы за мужскую, если бы не выточка для груди. Белая, чтобы и на учёбу носить. Тётя Маруся помогла наутюжить. Как только стало известно, что Сашка поступила в институт и получит комнату в общежитии, тётка резко подобрела, даже перестала считать куски в холодильнике.
– Врач – хорошая профессия, денежная, – приговаривала она, колдуя с утюгом. – Молодец, дочка. Ты ко мне забегай, забегай после учёбы. Чайку попьём, поговорим. Одной-то в Москве несладко.
Сашка только улыбалась мечтательно, прихлёбывая горячий чай. В Москве она точно не одна. Наверное, ни в одном городе мира ей
