с реальностью. Всеволод Алексеевич миллион раз рассказывал в интервью, как водил Зарину в ресторан Дома литераторов, как они катались на коньках в Сокольниках, как гуляли по зимней, засыпанной снегом Москве. На поездки в Москву, в Сокольники, Сашка не рассчитывала, но хоть в Макдак-то можно было сходить? Зато с Лёшкой всё получилось. Быстро, скомкано, ни разу не приятно, но по-настоящему. Сашка осталась разочарованна. И вокруг этой, простите, потной возни столько страстей? Весь класс шушукается, кто, с кем, сколько. А в чём удовольствие? Пакость какая-то. Но раз уж начала, надо продолжать, тем более, что появление у Сашки парня сразу стало школьной сенсацией. Лёшка встречал её после занятий, вместе шли на баскетбол, потом к нему. А иногда, если мать уходила на вторую смену, и к ней домой. Лёшку портреты Всеволода Алексеевича не смущали, он, кажется, вообще не знал, кто это. И не спрашивал. Сашка тоже старалась не замечать укоризненных взглядов со стен. Зато она нормальная. Не хуже других, парень вот есть.
А потом Лёшка перестал ходить на секцию.
– Бросил, – небрежно заявил он. – Надоело.
То есть как – надоело? Сашка баскетболом занималась серьёзно. Без фанатизма, всё-таки в её планы не входил профессиональный спорт, но ходила регулярно, тренировалась честно, за сборную школы играла. Полезно, правильно, да и просто нравилось. Всеволод Алексеевич в юности футболом занимался, но девочек в футбол не брали.
Ещё через неделю Сашка стала замечать, что от её кавалера всё чаще пахнет перегаром. Потом у отца вдруг исчезла початая бутылка водки из кухни. Подозрение пало на Сашку, разгорелся скандал, особенно громкий в силу того, что отец был с похмелья и срочно хотел принять. Сашка напрасно взывала к разуму родителя, напоминая, что никогда в жизни не напивалась. Вот уж что её совершенно не интересовало! И в кои-то веки пример Туманова был тут не при чём. Пьяный отец служил лучшей наглядной агитацией трезвости.
Уже сидя у себя в комнате, как никогда громко врубив в наушниках любимый сборник и намертво отгородившись от реальности, Сашка вспомнила, что после очередного «рандеву», пока она мылась в душе (всегда бежала туда, едва Лёшка застёгивал штаны, и намывалась так тщательно, словно хотела содрать кожу), её кавалер подчищал неизменные мамины котлеты на кухне. Сашка сама его туда отправила, пусть ест, жалко, что ли.
С тех пор на кухню его одного не отпускала, но Лёшка и без отцовых заначек находил, где выпить. Теперь он уже всегда был поддатым, и Сашка стала избегать встреч. С трезвым-то не особо приятно, а с пьяным и просто мерзко. Терпению пришёл конец, когда Лёшка попросил одолжить денег.
– Пивасика хочется, – честно признался он, встретив её после школы. – С утра тыква трещит.
Сашка посмотрела на его затасканную адидаску, на вечно приспущенные, пузырящиеся на коленках спортивные штаны, пыльные кеды, встретилась взглядом с красноватыми с бодуна глазами.
– Да к чёрту вашу
