говорящее пугало, а это все меняет. Может быть мне, как-нибудь вас назвать?
– Не стоит. Может быть мне не дано иметь имя.
– Но почему нет. Ведь это почти ничего не изменит? Ваша цель останется такой же неясной, как и раньше.
– Возможно. Но не будем рисковать.
– Ну, а я Аннабель. Наверное, мне пора идти Просто Пугало.
– Не могу знать Аннабель, но если ты хочешь – можешь идти.
– Прощайте и удачи.
– И тебе.
Она повернулась к нему спиной и пустилась трусцой. Разговор был, конечно, интересный, но немного странный. Значит, чтобы вернуться в реальный мир нужно просто проснуться… или заснуть. Пожалуй, она заснет в том доме, о котором говорило пугало.
Вскоре желтовато-коричневая трава сменилась колючим терновником и высокими зелеными кустами. Колючие шипы впивались в ноги. Идти было трудно, но она шла, так как уже видела впереди очертание здания. Подойдя, наконец, почти в плотную к нему, она оказалась у высоких, заржавевших, узорчатых ворот, окруженных изрядно разрушившейся каменной стеной.
Возможно, когда-то эти ворота были накрепко закрыты, но спустя время замок на них проржавел и сломался. Однако и теперь открыть их было достаточно сложно. Ведь терновником и густыми кустами поросло почти все вокруг. Помимо этого за оградой густо пророс розарий. С трудом, но она смогла немного приоткрыть их и пролезть вовнутрь. Если ученый и был здесь ранее, то он явно нашел иной вход. Но это уже не было важно. Пробравшись через розовые кусты, она взобралась на каменные ступени дома. Дом, напоминавший скорее небольшой дворец, вероятней всего, был построен в эпоху правления королевы Виктории. И был частью грез какого-нибудь знатного англичанина. За массивными деревянными дверьми открывался темный, может быть не совсем грандиозный, но впечатляющий зал, потолок которого был украшен огромными канделябрами. Сквозь разбитые окна пробивался дневной свет и потому многие участки зала были хорошо видны. Как и портрет женщины, очевидно хозяйки особняка, висевший на противоположной от входа стене. На выцветшим полотне можно было различить детали ее внешности. У нее были темные, как каштан волосы и такие же темные большие глаза. Тонкий почти прямой нос и пухлые ярко-красные губы. Своей красотой она могла бы затмить саму Афродиту. В нижней части картины было написано имя и фамилия. Элизабета. Фамилия была неразборчива. Но это и не имело значения.
Аннабель прошла в комнату, расположенную справа от зала. Здесь было еще темнее, чем в зале, за счет того, что окна были занавешены выцветшими, но когда-то бывшими ярко-алыми, тяжелыми занавесками. Она подошла к окнам и попыталась отодвинуть занавески, но те оборвались и упали на пол. Свет из окна упал в центр комнаты. И обнажил старое пианино. Большинство его клавиш провалилось, но некоторые еще могли издать слабый звук. Чуть дальше от него можно было различить обтянутую красным атласом софу, вокруг которой были, словно снежинки разбросаны осколки белоснежной посуды. Аннабель стало интересно, что же произошло,
