Соня. – В девять.
– Где?
– На углу Большой Никитской и Никитского бульвара.
– Почему там?
Она смогла его удивить, разбавила торопливый диалог тягучей паузой.
– Не знаю. Там хорошее место. Я люблю…
Он, не дав ей договорить, снова стиснул ее в объятиях, теперь увереннее, сильнее, исполненный надежды и вожделения. Но на этот раз она первая прервала поцелуй, заторопилась домой.
– Ты не обманешь меня? – спросил он, наблюдая, как она вытирает бумажным платком губы с размазанной помадой, чтобы не быть случайно разоблаченной.
– Я и раньше не обманывала. Я боялась.
– А теперь что изменилось? – усомнился в ее искренности Илья.
– Все изменилось, – уклонилась от ответа она.
– Ты хочешь, чтобы я, как мальчишка, удовольствовался этой неопределенностью?
– Не будет никакой неопределенности, – пообещала Соня.
– Тогда, может, останешься на чай?
Илья, до конца не поверивший словам, пытался удержать ее при себе, проследить ее путь из этого кабинета до самого перекрестка Никитской и бульвара. Она отказалась и сразу заговорила о другом, вернув его к почти утратившему оттенок обиды и горечи семейному обеду.
– Ты ждешь Левушку?
– Да, нам надо обсудить ситуацию.
– Позволь ему самому решить.
– Что? – Илья изумился, как быстро женщина сменила бессловесную роль робкой наложницы на уверенное амплуа повелевающей госпожи. – Это еще почему?
– Посмотри на меня. – Он воззрился на нее, как будто искал в ее фигуре объяснение этой перемене, но она пояснила: – На мою жизнь. Не заставляй его совершать ошибку. Пусть он выберет сам, пусть мучается, страдает, любит, ругается. Пусть ошибется, если на то воля свыше, но, по крайней мере, не возненавидит тебя. А ты не потеряешь доверие единственного сына.
Илья не хотел раньше времени думать о предстоящем разговоре, потому что думал о женщине, которая будет ждать его в машине вечером. И спросил о ней.
– Ты ненавидишь меня, Соня?
– Иногда хотела бы. – Она ответила так быстро, что это не могло быть игрой. – Но ничего не выходит. А еще говорят, что от любви до ненависти один шаг, но именно он мне никогда не удается.
– Порой я уверен, что тебе удалось.
– Это знаковая система. У тебя она одна, у меня другая.
– Что это?
Он наморщил лоб, пытаясь уследить за ее образами.
– Кошка и собака. Одна машет хвостом, приглашая поиграть, другая ощеривается в ожидании нападения.
– Ясно. Значит, все твои слова…
Все было куда сложней, но объяснить ему это не представлялось возможным в силу тех же разных знаковых систем. Осталось только напустить тумана, что она и сделала.
