последнюю фразу, она осеклась и растерянно сказала:
– Меня ждут, а Катю нет, ой, я сейчас…
Быстро вскочив, она понеслась в туалет. Когда Кира вернулась, я быстро спросила:
– Как фамилия Сергея?
– Якунин, – ответила Кира. – Сергей Якунин.
– Где он лежит?
– В травматологии на Полыхаевской улице, – пробормотала она и, залпом допив кофе, принялась за новую порцию сладкого.
Я довезла Киру до института, проводила ее на рабочее место и с облегчением увидела, как она, вполне успокоившись, начала развивать бешеную деятельность. Пока я шла от ее письменного стола к двери, Кира успела позвонить в ректорат, сообщила печальную весть и набрала номер профкома.
– Софья Измайловна, – закричала она, – горе у нас, Катя скончалась. Как это какая? Лебеденко. Да, молодая, и что? Теперь редко кто до вашего возраста доживает! Экология плохая, стрессы… У нее никого нет, хоронить нам придется!
Я тихонько прикрыла облупленную дверь. Кира поплачет и утешится. Жаль Катю, в одном ее бестактная подруга права. Молодой возраст еще не гарантия длинной жизни, всякое случиться может.
Мне же предстояло совершить еще несколько дел: поменять тапки на мокасины, отдать Сергею доллары и купить свечи, не ровен час в Вербилках опять отключат свет.
Начать я решила с обуви. Я спустилась в подвал и вновь обнаружила на двери лаборатории огромный ржавый замок. Машинально потрогала толстую дужку, продетую сквозь допотопные колечки. У Ани что, еще один выходной?
Не успела я задать себе этот вопрос, как на лестнице показалась тощая тетка в ситцевом платье жуткой расцветки. Она глянула на запертую дверь, поджала и без того тонкие губы и процедила:
– Да уж! Непонятно, за что некоторые сотрудники зарплату получают!
– Вы не знаете, где Кауфман? – осведомилась я.
– Должна сидеть на рабочем месте, – злобно рявкнула женщина.
– У нее не библиотечный день сегодня?
– Вчера отдыхала. Лентяйка она!
– Часто опаздывает?
– Да постоянно, зачем только держат на службе такую разгильдяйку?
Я поднялась наверх, набрала номер телефона Ани, услышала длинные гудки и, поняв, что линия до сих пор неисправна, отправилась по знакомому адресу.
Дома никого не оказалось. Позвонив в дверь, я не услышала за ней никаких признаков жизни и повторила попытку. В ответ – тишина. Аня жила в доме, построенном в пятидесятых годах прошлого века, дверь в ее квартиру была простая, деревянная, обитая коричневой кожей. Когда-то у нас с бабушкой на улице Кирова, нынешней Мясницкой, была точь-в-точь такая обивка, я в детстве проковыривала в ней дырки и вытаскивала наружу клочки серо-желтой ваты. Вероятно, Аня живет здесь со дня рождения. Еще в двери, примерно на уровне моих глаз, было прорезано небольшое узкое отверстие. Его прикрывала железная пластинка с надписью «Почта». Я осторожно приоткрыла
