только что проснулся. Лёжа на измятой постели, в трусах и майке, некоторое время тупо глядит в потолок, приходит в себя. Во рту противно, в голове колокола. От бывшего, вчера, в прошлом, красавца-полковника его многое сейчас отличает. На фигуру, тело можно не смотреть, она обычная (полуспортивная, в трусах и майке), голые бледные ноги, такие же бледные руки, только лицо, шея, запястья рук густо коричнево-загорелые, как специально покрашенные (армейская специфика), а вот физическая сущность лица и взгляд – это да. Достойны «кисти» маэстро Эрнста Неизвестного. И вправду, как же нужно постараться, чтобы из бодрого, ещё накануне, чуть вальяжного, с тонкой улыбкой, приятного, умного, вызывающего доверие и уважение симпатичного лица, можно было такую экстравагантную маску сотворить. Врагу не пожелаешь, а вот… О, о, гляньте… Тело потряхивает, под глазами мешки, щёки обвисли, губы… серые и потрескавшиеся, в глазах пелена, запах изо рта – ффу… мерзко-отвратительный… Как и воздух, кстати, в самой спальной комнате. Надышал за ночь, алкоголик. Ужас, как противно. Ни одна живность не выдержит. Наверное, потому и один живёт, нет? Нет, конечно.
Женат полковник был. Был! Много лет как. Это уже в прошлом. Светлана Павловна – жена – ушла от него, как только увидела в шведских и немецких журналах, как её благоверный с «…девушками в бассейнах кувыркается, в ресторанах вина-водку пьёт, в обнимку по городу с этими… шатается… Улыбается всё время. Заигрывает. А жену родную забыл!!» Иностранные папарацци многое в журналах, как специально для неё напечатали. Она и ушла, к матери своей. Полковник переживал. Знал, одумается. Надеялся. Должна одуматься. Верил в это. Понимать должна. Он же на задании был. Не случайно, а специально на задании был, но… Всё равно обиделась. Ушла. Глупая. Дура! А он… не хотел. Он случайно. Дура, дура! И очередное звание ему потому не присвоили. Опозорился. Хорошо на должности оставили. Золотарёв заступился, отстоял. Дела… Да, дела.
На этом и остановимся. Не будем сыпать человеку соль на рану, тем более полковнику, ему итак плохо. Заступимся за него. Во-первых, Ульяшов не женоненавистник, не импотент, не урод, хотя, в свете ухода жены, полное право имеет женщин ненавидеть. Спасибо. Не надо. Он уже учёный. Во-вторых, в таком – после похмельном синдроме, он бывает не часто. Можно сказать очень редко, всего второй раз. Первый – недавно, ещё тогда, когда Светлана Павловна ушла, когда проснулся женой покинутым. А потому уже разведённым… Эх!.. С тех пор и… завязал. В-третьих, окончательно спасая «лицо» полковника предположим, что оно сильно «прокисло» не от количества выпитой огненной жидкости, а от осознания того, что он вчера что-то друзьям наобещал, что? И вот тут… Стоп!
Страшная мысль пронзила сознание офицера. Он что-то наплёл! Он? Что он им там наплёл, что? Да не он это. Это не он! Он не хотел… Он не мог! Это всё по пьянке… Сорвался… Это не считается. И вообще… Какой спор? Какие обещания? Это всё неправда. Это всё сон. Больной, пьяный сон. Да, сон… Ему и вправду снились какие-то кошмары. Бред! Кошмары! Его трясло. Ему плохо было. Он даже не помнит, как вчера в квартиру поднялся, как разделся, и что там ещё, как… Не с ним всё это было… Но было, было. И не только мы это знаем, но и он сам очень хорошо это понимает, где-то там, на подсознании.
