своей кампанией. Не сказать, что очень уж целомудренно и спортивно. Шлялись, как в газетах пишут, по подворотням, бывало, употребляли дешевый портвешок, «кадрили» девчонок, причем веселый Колесик, отлично игравший на гитаре, пользовался, несмотря на маленький рост, большим успехом.
Бывало, нарывались мы и на пацанские «разборки». Городок в центре благополучный и вполне интеллигентный, на окраинах был хулиганист. Иногда хулиганские компашки подстраивали ситуации, когда можно было завязать потасовку и вытрясти из подвернувшегося мужичка мелочь на выпивку.
Скажем, поздним вечером около какого-нибудь магазинчика на окраине маленький пацан подходил к «клиенту» и, явно нарываясь, требовал сигарету или двадцать копеек. Пацана, естественно, в сопровождении затрещины посылали в разные, в зависимости от уровня интеллекта или воспитания «клиента», места. Пацан начинал хныкать, и тут на сцену являлись его защитники:
– Хули ты маленьких обижаешь? Чё ты тянешь?
Однажды на такой спектакль нарвался и я. Приятели вместе с Колесиком зашли в магазин, а я остался слоняться по тротуару у входа. И всё произошло как по сценарию. Наглый пацан, защитники, драка. Правда, компашка не ожидала, что вместо «разговора» и откупных, я, не раздумывая, просто влеплю тому, кто стоял поближе, в челюсть. И всё пошло не так. Я стою у стены магазина, напротив меня главарь шайки, и в руке у него финка. Как сейчас помню – узкий ножик, поблёскивающий в свете уличного фонаря, и толстые, как у карася губы парня, который этим ножичком водит передо мной. И остальные – полукругом, готовые броситься по первому крику.
Удар мая-гири был у меня доведен до автоматизма, и сделал я все как надо; но, падая, губастый махнул рукой и ножом задел опускающееся после удара бедро. Острие как в масло вошло в ногу, губастый от неожиданности разжал ладонь и нож так и остался торчать в ноге. Все на несколько секунд застыли. Губастый с разинутым ртом и остановившимся дыханием сидел на асфальте, я смотрел на торчащий из бедра нож. И тут из магазина, наконец, вышли Колесик с ребятами. Шпаны всё равно было вдвое больше, чем нас, но это уже не имело значения, всё завертелось весёлой каруселью. К тому же кто-то из той кампании, видно, знал Колесика и предпочел смыться.
– Ну, отметелили, – скромно говорил потом Колесик об этой драке. – Расписали, как бог черепаху.
Дырку в джинсах мне заштопала соседка Ленка, когда мы разгорячённые схваткой пришли к ней домой. Она же залила рану йодом и туго перебинтовала. Сейчас этот шрам уже почти не виден, а тогда я страшно боялся, что он загноится и придется обратиться в больницу, а это значит – милиция, разбирательство и возможный вылет из секции. Впрочем, в тот раз обошлось.
К тому времени карате становилось все более и более популярным в Советском Союзе. Начали проводиться чемпионаты, первенства; и наша секция готовилась к серьёзным соревнованиям. Колесик был явным фаворитом, бил на отборочных боях спортсменов в два раза себя тяжелее и в полтора
