наиболее серьезными мусульманскими комментаторами.
Нет доказательств того, чтобы Магомет пускался на подобного рода проделки с целью придать больше силы своему учению и упрочить свои притязания на роль апостола. По-видимому, он в эту раннюю и нерешительную пору своей деятельности полагался только на свой ум и красноречие, вдохновляемое религиозным энтузиазмом. Его настойчивые нападки на идолопоклонство, развратившее и заменившее первоначальное почитание Каабы, имели заметное влияние и встревожили курайшитов. Они настаивали, чтобы Абу Талиб или заставил племянника замолчать, или выгнал его вон. Видя тщетность своих требований, они объявили старику, что если этот мнимый пророк и его последователи будут упорствовать в своей ереси, то поплатятся за это жизнью.
Абу Талиб поспешил уведомить Магомета об этих угрозах и умолял его не восстанавливать против себя и своей семьи многочисленных и сильных врагов.
Энтузиазм Магомета выразился в следующих словах: «О дядя! – воскликнул он. – Если бы они восстановили против меня справа солнце, а слева месяц, я и тогда не отказался бы от своей задачи, пока Бог не повелел бы мне сделать это или не взял бы меня отсюда».
Он удалился опечаленный, но Абу Талиб снова позвал его. Старик не был еще правоверным, но его восхищала непоколебимая стойкость племянника, и он объявил ему, что, сколько бы тот ни проповедовал, он не выдаст его врагам. Чувствуя, что сам он не может оказать племяннику достаточно сильного покровительства, старик обратился к другим потомкам Хашима и Абд аль-Мутталиба для защиты их родственника от преследования со стороны остальных курайшитов – и семейные узы так сильны у арабов, что, хотя приходилось защищать то, что они считали опасной ересью, все, однако, изъявили согласие, кроме дяди его Абу Лахаба.
Злоба курайшитов все сильнее ожесточалась, так что дело дошло, наконец, до насилия. На Магомета напали в Каабе и едва не задушили его. Абу Талиб с трудом спас его и сам даже пострадал во время схватки. Ближайшие родственники пророка сделались предметом ненависти, в особенности же дочь его Рукайя и ее муж Осман ибн аль-Аффан. Те же из учеников его, у которых не было сильных друзей-защитников, рисковали поплатиться жизнью. Сильно тревожась об их безопасности, Магомет посоветовал им удалиться от его опасного общества и искать убежища в
Абиссинии. Красное море довольно узко и достичь африканского берега было нетрудно. Абиссинцы были несторианами, стоявшими по религии выше своих варварских соседей. Их наджаши, или царь, пользовался славой человека веротерпимого и справедливого, и Магомет был уверен, что его дочь и бежавшие ученики найдут у него верное убежище.
Осман ибн аль-Аффан был вождем этого небольшого мусульманского отряда, состоявшего из одиннадцати мужчин и четырех женщин. Они пустились в путь по берегу моря к Джидде, гавани, находящейся на расстоянии двухдневного пути к востоку от Мекки, где нашли на якоре два абиссинск�
