проблем, будете оба пахнуть соусом!
Даже администратор-коротышка был не один. Официантка, дородная светлокожая гречанка, которой он и до груди не доставал, очевидно, была его подружкой. Он не выпускал ее из виду и время от времени незаметно шлепал по бедрам, когда она проходила мимо с грудой грязной посуды в руках. Юля и Антон Ильич сразу обратили внимание на эту парочку и весь вечер подшучивали, наблюдая, как крепкая гречанка, перекосившись от тяжести, без устали таскала подносы, а ее друг-коротышка насвистывал песенки и любезничал с гостями.
Кормили вкусно. Антон Ильич сразу предложил заказать пиццу, которую пекли здесь же, в печи, на глазах у посетителей, и резали на четвертинки, так чтобы можно было взять несколько разных кусков. Все это так понравилось Юле, что они решили не отвлекаться на другие блюда и попробовать все виды пиццы, какие готовил сегодня повар, и не раз.
Как только официант приносил очередную порцию в плоской круглой тарелке и ставил ее на середину стола, они заказывали ему следующую, чтобы не ждать – народу в ресторане было предостаточно. Они лакомились, беря кусочки прямо руками, из одной тарелки, и растягивая длинные дорожки горячего сыра.
– Я никогда столько не ела, – сказала Юля, – но сегодня почему-то все хочется попробовать.
О большем Антон Ильич и не мечтал. Он был счастлив, что угадал с едой и с рестораном, а больше всего был рад тому, что Юля снова переменилась. Она пришла на ужин тихая, немногословная. Недавние переживания совсем уже исчезли с ее лица, черты ее смягчились, и она казалась умиротворенной и посвежевшей, как небо после бури.
Сегодня на ней было длинное, до самого пола, платье сине-зеленого цвета, и Антон Ильич не мог не отметить, как хорошо оно подходило ее изумрудным глазам. Поверх она накинула короткий пиджачок, в руках держала маленькую бархатную сумочку – не крупнее, чем кошелек Антона Ильича – на которой красовалась, повязанная изящным узелком, шелковая лента. Когда Антон Ильич увидел, как она шла к нему своей неспешной царственной походкой, как тонкий шелк ее платья струился по бедрам и по ногам, как волосы развевались в такт ее движениям, он оторопел. У него дух захватывало от этой яркой, неслыханной красоты. Сколько достоинства было в ее лице, в ее походке! Казалось, она идет не по старой расколотой плитке, а по красной ковровой дорожке, и не в простецкую таверну, а на торжественный прием. В эти мгновения она снова показалась ему девушкой из самолета – изысканной, утонченной, далекой от всего, что ее окружало, и счастье оттого, что эта девушка идет ужинать с ним, Антоном Ильичом, нахлынуло на него и застучало в голове. Он преклонился и поцеловал ей руку. Прохожие оглядывались им вслед, когда они шли к таверне.
За ужином она внимательно присматривалась к Антону Ильичу, как будто видела в нем что-то новое, ей неизвестное. И если до сих пор она лишь позволяла ухаживать за собой, то сейчас сама вдруг стала проявлять заботу – отмечала, что ему нравится, и подкладывала самые вкусные кусочки. У Антона Ильича радостно гудело сердце. Снежная королева таяла на глазах, и вместо нее появлялась другая женщина, нежная, доверчивая,
