эту наглую, беспринципную и аморальную девицу! Она всегда считала себя самой лучшей из фавориток, а в действительности была лишь самой корыстной и развязной.
– Я и сейчас считаю вас низшими по развитию, но то, что произошло с ней, не имеет к этому никакого отношения, – проговорил Рафэ. – Она полностью переключилась на инстинкты и потеряла личностные качества. Превратилась в животное.
Как же он ошибался! Я прекрасно сознавала себя, но была свободна от слабостей и привязанностей. Как же это было упоительно – не чувствовать боли и тоски!
– Впусти меня, я попробую достучаться до нее, – потребовала назойливая и как всегда уверенная в чистоте своих помыслов Касиян.
И ее я сейчас тоже ненавидела – за то, что всегда лживо улыбалась, когда мне было плохо, за фальшивые попытки убедить меня в том, что она всегда будет мне подругой. Я не желала ее видеть! Или нет… Пусть она войдет, я с удовольствием сверну ей шею, чтобы больше никогда не видеть этого сочувственного щенячьего взгляда.
– Она должна вспомнить, зачем мы здесь. Только Карай смог бы достучаться до нее, но его здесь нет и не будет, если мы не вернем ее, – произнес Анторин, и я вздрогнула от одного лишь имени – Карай.
Попятилась от двери и запнулась обо что-то. Упала, повернулась и подняла маленький портрет, с которого на меня смотрел мальчуган лет пяти. Карвин!
Чувства и воспоминания нахлынули сметающей все на своем пути волной, и я захлебнулась в них. Из глаз потекли слезы, но, утирая их, я увидела, что это не просто соленая вода, а вязкая черная субстанция, словно смола из раненого дерева, вытекающая из моих глаз.
Дверь приоткрылась, и я прошептала, не поднимая головы:
– Входите, я уже почти пришла в себя.
Когда спустя пару часов Рафэ осмотрел меня, оказалось, что во мне не осталось и следа антитумана. Из чего доминант сделал вывод, что мне не нужно внедрение – я и так без труда смогу сохранить свою целостность вне пространства, если возьму себя в руки и потренируюсь. А тренироваться мне предстояло в сфере черной материи, пока друзья переживают пытки трех стадий внедрения.
Я хотела остаться и поддержать подруг, но доминарий был неумолим. Он буквально силой вытолкал меня из комнаты и оставил наедине с черной сферой, заперев дверь, чтобы я не вернулась к друзьям.
Лишь мельком взглянув на враждебную клубящуюся субстанцию, я приникла к двери и прислушалась.
– Было бы лучше снять эту маску, она будет мешать проводнику антитумана, и герметичность может быть нарушена, – рассуждал Рафэ.
– Ну уж нет, – заявила Касиян. – Если я и умру, то при попытке ужиться с этой черной гадостью, а не по глупости, надышавшись вашей отравы.
– Туман не отрава, а высшая форма нематериального, облеченного в материю, – патетически провозгласил одни из ученых, ассистировавших Рафэ.
– Да хоть древнее божество, дышать я им не могу, – заявила Ян.
– Снимите нижние крепления
