военных станов не надо было испрашивать у высшего начальства начинать битву или нет – все и так было ясно!
ФОРТУНА!
Одним из первых, – в первой же линии с семнадцатым уланским полком, пока еще державшим пики вертикально, – летел на отнятые у турков редуты и сам бригадир Кардиган на черном скакуне Рональде. Граф справедливо решил, что честь не позволит ему укрыться за спинами своих кавалеристов. Да и не укрыться тут было никому! Он уже готов был услышать первый перекрестный залп русских пушек и принять смерть, дай бог, чтобы скорую! Слева от него летел и капитан Нолэн, привезший «черную» весть от лорда Раглана.
Когда они были в самой середине котла, Кардиган выхватил из ножен палаш и громко скомандовал:
– Сабли наголо! Пики вперед!
Перекличка капитанов пошла по рядам, и тут же опустились длинные копья улан, с ледяным стальным звуком вылетели палаши английских кавалеристов – драгун и гусар – из ножен.
А в рядах русских артиллеристов, у растянувшихся батарей, уже дымились запалы. Но офицеры все еще твердили: «Ждать, родимые, ждать!..»
Но ждать оставалось считанные секунды…
И вот котел закипел – стремительно и страшно! Первыми не выдержали бывшие турецкие бастионы, не на шутку испуганные вырастающей перед ними лавиной англичан, готовой смести все на своем пути, вслед за ними начали палить орудия с подножия Федюкиных высот, и уже потом – пушки Кадыкиойя. Земля задрожала: перекрестный огонь, которого ждал граф Кардиган, обрушился со всем ожесточением на бригаду легкой кавалерии. По жестокой иронии судьбы первым погибшим англичанином оказался капитан и военный писатель Нолэн – осколком снаряда ему разорвало грудь и выбросило из седла. В будущем эта смерть окажется очень выгодной лорду Раглану и его штабисту – генералу Эйри: в один голос они станут утверждать, что капитан Нолэн забыл добавить от себя к записке, посылающей на смерть отпрысков первых аристократов Англии: «Атаковать русские батареи, если возможно». Но рассуждать об этом было уже поздно и бесполезно: ад для англичан разверзся! Вначале били снарядами – они тяжело и страшно рвались у конских ног, разрывая тела животных и людей, разметая их в стороны. Падающие кони давили всадников, кровавая конская требуха разлетались по каменисто-песчаной крымской земле, в кровавой жиже ползали и стонали первые умирающие гвардейцы.
Уланы семнадцатого полка, ставшие первой линией нападавших, поймали свою удачу – они миновали фланговую бомбежку с Кадыкиойя и подножия Федюкиных вершин – проскочили-таки! – и открылись только бывшим турецким редутам, стоявшим к ним во фронт. «Вперед, Мертвые головы, вперед!» – ревели уланы боевой клич своего полка. Всем – и англичанам, и французам, и русским, – запомнился сержант Талбот, потомок древнего аристократа Джона Талбота, еще с Генрихом Пятым ходившего на французов в Столетней войне. Пушечным ядром ему снесло голову – фонтан крови бил из открытой шеи, поливая других, скачущих за ним, англичан,
