осанисто и важно. В шинелях, фуражках. Чуть позади на лошадях кучились адъютанты. Что за генералы?..
– Знаете, кто это? – подъехав к Алабину и Гридневу, спросил капитан Черенков. – Трое на холме?
– Данненберг? – ответил вопросом на вопрос Павел Гриднев.
– Верно, а кто с ним?
– А ведь я знаю, – живо кивнул Алабин. – Их величества?
– Ну, до величества им еще дожить надо. Их высочества наследник престола Александр Николаевич и великий князь Николай Николаевич. Недавно прибыли и решили лично проследить за ходом битвы. Так-то-с! Так что нам в ближайшие часы, друзья мои, в грязь лицом ударить никак нельзя! А ведь близится оно, близится! Сколько раз бился, саблей махал, и все дух перехватывает!
А с мостом выходило худо – завязла вся армия на этом берегу Черной речки! Ломался весь план передвижения войск, а следовательно, и намеченный ход будущей битвы. Гроза точно пошла по берегу, вдоль темной спокойной воды. Это было видно и по настроению генерала Павлова, и по тому, как засуетились офицеры его штаба. Трое всадников на холме тоже оживились. Один из них оторвался и поскакал вниз. Сюда, к обрывистому берегу, и направил своего коня генерал Данненберг. Все притихли. Только стучали топоры, и те вскоре смолкли. Матросы-ремонтники смотрели на подошедшее войско. Тянули головы в сторону реки и младшие офицеры – командиры взводов. Петр Алабин и Павел Гриднев также всматривались в темноту.
– Святые угодники! – весело воскликнул их старший товарищ – командир роты Алексей Черенков. – Вот сейчас, господа, война и начнется! Только не с англичанами и французами, а иная! Генералитет супротив взвода матросов! – Он привычно дернул себя за рыжеватый ус. – Прямо-таки сию же минуту-с! – И, бросив это, направил своего коня в сторону головы войска. – Не упущу-с аттракциона!..
Мост, стратегическое значение которого переоценить было невозможно, собран не был. Черная речка не принимала русских солдат!
– Да что же вы, лейтенант!.. – сжав зубы, в гневе прорычал Павлов. – Да я вас под трибунал отдам! Расстреляю, к чертовой матери!
Но морской офицер Тверитинов, готовый расплакаться от отчаяния и несправедливого обвинения, набрался смелости и заступился за себя и своих матросов:
– Мы же рук не покладая, ваше высокоблагородие! Нас отрядили, так кто ж виноват, что мост плохой совсем? Мы же не ангелы, чтобы Святым Духом его строить! У нас же только руки, топоры и молотки! И ничего более, ваше высокоблагородие, сами рассудите!..
Генерал Павлов остыл так же стремительно, как и загорелся. Что было толку обвинять этого офицера, от которого мало что зависело, во всех грехах? Ему приказали – он отправился выполнять. А работы больше оказалось. Вот те, кто работу недооценили, их бы под трибунал! Да кто ж сейчас за пару часов до боя разбираться будет?
– Почему мост не готов? – поравнявшись с Павловым, спросил Данненберг.
