в лесах. При встрече дед Гриша спрашивал:
– Это ваша работа, Коля, пустили немцам огоньку?
– Да, все возможно, дед. Мы им просто так не сдадимся, едрена мать, мы им тоже покажем и в боях, и в делах, кузькину мать.
– А вы – это кто? Много вас-то? – спрашивал дед.
– Пока не так много, но численность растет с каждым днем. Не имею права разглагольствовать на эту тему, дед Гриша. Жарко будет всем скоро, вот поживем, увидим!
Зима 1942 года выдалась на редкость холодной и снежной. Снегу выпало много, многие дома оказались под снегом, виднелись только крыши. Жизнь в селе, казалось, затихла, но это было только на первый взгляд. Немцы и полицаи вели активную пропагандистскую деятельность на службе у фюрера.
По дворам рыскали полицаи, забирали у людей последнее – нужно же было чем-то кормить всю эту немецкую армию. Люди тоже приспосабливались к этой жизни, как могли: старались прятать все, что считали нужным, лишь бы не попало в руки полицаям, хотя особенно и прятать то было нечего, урожая и запасов с осени было крайне мало. А кому было сеять, сажать, убирать? Мужиков забрали на войну, кто подался в партизаны, в полицаи – в селе остались одни бабы и старики.
Старались снабжать провизией партизан, когда кто-то тайно ночью пробирался в село, но собирали для них заранее. Обычно из партизан пробирался Коля Немыкин или его брат Яков, ребята активные, порядочные. Наталья тоже приносила партизанам все, что могла, из своих припасов. Женщины несли и приговаривали: «Все отдадим вам, родненькие, только разбейте ненавистного врага».
Ребята успокаивали женщин, набивали рюкзаки провизией и под покровом ночи, несмотря на мороз, пробирались тайно в лес, к своим партизанам в отряд.
У Натальи в хозяйстве была корова, боров, они с девочками заложили с осени картошку, свеклу, смололи немного муки, наносили грибов, ягод из леса.
Больше всего Наталья боялась, что уведут немцы-ироды корову, но пока бог миловал, были с молоком. На святки было решено зарезать борова, пока не отняли полицаи. Но прежде думали, как это сделать тихо. Ведь за ходом скотины наблюдали полицаи, и все было записано и взято на учет, а хочется и запасы сделать, и партизанам дать мяса.
Решили дождаться сильной метели и пурги, чтобы не так слышно было, и дождались. Перед святками мороз ослаб, пришли метели. Дед с сыном Данилой собрались ранним утром и пошли к Наталье резать кабана. Данила был мужик средних лет, инвалид, хромой на ногу, но достаточно крепкий и сильный. Они связали кабану ноги веревкой, натянули мешок на голову, затем Данила взял тяжелую дубинку с наконечником и со всей силы ударил кабана в лоб. Кабан даже не успел взвизгнуть, как тело его осело, под тяжестью веса. В это время Данила уперся в бок кабана, поднял его ногу и всадил нож прямо ему в сердце. Прислушались, вроде бы тихо.
– Слава богу, получилось! – облегченно вздохнули мужики и закурили.
Тушу решили не осмаливать,
