Кнебель» был засыпан битым стеклом. Переколотили негативы. Для следующего тома истории русского искусства были отсняты великие деревянные церкви на Севере и дальние усадьбы – шедевры русского классицизма и ампира. Чтобы сделать эти снимки, снаряжали экспедиции. Так вот, переколотили негативы. Повторить снимки не удастся, потому что вскоре погибнут сами здания.
В письме к Маше вырвется: «Если бы ты знала, как я страдаю!» Но никаких страшных описаний.
Маша за О.Л. и за ее близких в самом деле сердцем болеет. О.Л. не пересказывает ей, что видела и о чем слышала. Не дублирует ужасающее рассказом об ужасающем. Таковы правила переписки.
Маша все понимает. При родных нельзя показывать, как ей, Ольге Леонардовне, сейчас плохо, но Маша роднее родных, когда надо кому-то сказать: мне плохо! Не могу больше. А должна. Должна, и делаю.
Речь о том, как вести себя в положении конкретно тяжелом. Положение вокруг Константина Книппера с семейством отрегулируется (не выправится, но отрегулируется, станет сносным). Вопрос в том, однако, насколько перестает быть сносным ход жизни. Море бед и судьба-обидчица, как говорится в «Гамлете». Что делать, как быть тогда.
Переписка и раз, и другой, и третий подводит к таким именно моментам. В эти моменты обнаруживается в обеих женщинах свойство вообще-то исключительное, но обеим равно свойственное. Как проясняется по мере чтения сотен неговорливых, несентенциозных писем, обе женщины не то что терпеливы. Они, если можно так сказать, не кричат на жизнь, идущую нехорошо, не устраивают ей скандалов. Великодушна способность хорошего человека простить жизни, что она идет нехорошо. Нет, это не терпеливость и еще менее это покорность. Больше всего это похоже именно на великодушие.
Из центра уходит когда-то – как итог работы над пьесой Чехова – выдвинутое в центр ощущение: жизнь сама по себе глупа, скучна, грязна. Не всегда же. Не во всех же своих проявлениях.
Отсюда – мотив леса, который взращивает тот же Астров, отсюда – мотив сада возле дома Чехова в Ялте.
Хорошие люди, живущие в переписке, и их жизнь. Великодушие их к этой жизни не стоит им усилий, потому оно и незаметно.
Мотив сада проходит так же без усилий, легко, спокойно.
Мотив сада мягко сдвоен со сходным ему мотивом Новодевичьего монастыря. О.Л. там бывает часто. Чаще, чем нам думалось. Там хорошо. За цветниками чудесный уход. Монахини милые.
Сочельник в квартире О.Л. на Гоголевском бульваре в советские годы справляли и по старому и по новому календарю. Всегда было много гостей.
В словаре О.Л. похвальных эпитетов больше, чем в словаре М.П. Похвальные эпитеты достаются не только всему цветущему – они здесь достаются исполнению музыки, балерине, музейной экспозиции, прогулке. Они легко придаются тому, что на столе: чудесным бывает хлеб, вино, груши, виноград, домашний пирог тоже чудесен. Чудесно пели. Посчитайте, сколько чудесных минут. В самом деле – хорошо.
В переписке мало о театре, почти ничего
