сама по себе содержит каузальный механизм, усугубляющий опасность.
Пример тонко разработанного построения такого рода – в ДГ, где Неадекватная Деятельность СОВМЕЩЕНА с Запоздалой Реакцией.
Напомним, что началу Катастрофы («Вдруг зашумела машина») предшествовало Втягивание в Опасность («Они <…> пошли через рельсы»). Следующее за началом Катастрофы звено сюжета («Старшая девочка побежала назад, а меньшая – перебежала через дорогу») является СОВМ двух противоположных функций. С одной стороны, уход с рельсов создает ОТК-ДВ к очередной фазе Усиления Опасности – возвращению маленькой девочки на рельсы, под колеса надвигающегося поезда, т. е. взаимному сближению жертвы и носителя опасности. С другой стороны, это очередное звено в процессе Втягивания в Опасность (первым было вступление на рельсы): жертва дистанцируется от потенциального защитника, благодаря чему пространство четко расчленяется на две зоны.
После этого и начинается собственно Ухудшение через Помощь, данное с ПОВТ – в два такта.
1. первый такт: старшая девочка кричит «Не ходи назад!» – младшая возвращается на рельсы;
2. второй такт: старшая кричит «Брось грибы!» – младшая собирает их, несмотря на приближение поезда.
В обоих случаях налицо
попытка защитника, находящегося на периферии событий (в безопасной зоне), помочь жертве, находящейся в гуще событий (в опасной зоне), путем словесного действия; жертва ввиду Запоздалой Реакции на Опасность (и вообще свойственной ей инфантильности) неправильно истолковывает слова, что приводит не только к неудаче словесных попыток спасения, но и к дальнейшему усугублению опасности; при этом, продолжая линию Запоздалой Реакции, жертва вновь сосредоточивается на Мирной Жизни (собирает рассыпанные грибы).
Центральное СОВМ Неадекватной Деятельности с Запоздалой Реакцией, имеющее результатом усугубление Катастрофы, построено на использовании элемента неосознание, неправильное понимание, общего для мотива словесного действия и для Запоздалой Реакции. Момент неправильного истолкования слов разработан с применением особой конструкции, имеющей параллели в мировой литературе. Она состоит в том, что из текста, подлежащего истолкованию, тем или иным способом вырезается одна часть, обычно конечная, причем, воспринимаемая изолированно, она несет иной смысл, нежели текст в целом.
Пример этой довольно редкой конструкции – стихотворение Р. Бернса «Финдлей».
Повторяя последние слова упреков девушки, Финдлей изменяет их смысл в свою пользу и этим подготавливает соответствующий сюжетный поворот: Как ты прийти ко мне посмел? – Посмел, сказал Финдлей. <…> Попробуй в дом тебя впустить… – Впусти, сказал Финдлей. <…> С тобою ночь одну побудь… – Побудь, – сказал Финдлей и т. д. (перевод С. Я. Маршака).
Таковы же популярные в свое время стихотворные диалоги по принципу эха, например русское Carmen echicum начала ХVIII века,
где Адам отвечает «эхом» на задаваемые
