так же громко и равнодушно-хозяйски продолжила она, сомкнула, рот и, не отводя от Андрея взгляда, стала чего-то ждать.
У нее было нестарое, скорее даже молодое еще лицо, но эта безмерная, чудовищная власть, данная ей волею обстоятельств над нуждающимися в ее услугах людьми, делала ее, когда она глядела глаза в глаза, словно бы безвозрастной, существующей с сотворения мира, и она знала при этом, что все уйдут в другое измерение, сменится поколение, и другое, а она все будет существовать.
Она молчала, глядя на Андрея, и он тоже молчал, чем дальше, тем больше недоумевая и паникуя, не понимая, чего она ждет от него, Елена уже переводила взгляд с него на нее – туда-сюда, и наконец администраторша выкрикнула:
– Ну так что? Деньги за сутки, я говорю! Согласны?
– Согласны, да, ну конечно… – только теперь понял Андрей, чего она ожидала от него, и понял, что тут, должно быть, какое-то финансовое нарушение – вот отчего она ждала, а он, да и Елена тоже, даже и не подумали об этом.
– 3аполняйте, – выбросила им администраторша шелестяще трепыхнувшиеся в воздухе листки бланков. Кончики пухлых ее пальцев, большого и указательного, были испачканы в чернилах.
«Фамилия, имя, отчество», «год и место рождения», – заполнял Андрей графы и, когда дошел до серии и номера паспорта, вдруг обнаружил, что паспорт в заднем кармане джинсов у него только один – его.
– Где твой паспорт? – с холодящим предчувствием, тихо, чтобы не слышала администраторша, возле которой, прямо на стойке, заполнял бланки, спросил он жену.
Она посмотрела на него долгим, вспоминающим взглядом. Скулы ее от этого поднялись, глаза сузились – стали совсем китайскими.
– В верхнем ящике письменного стола под желтой клеенчатой тетрадью, – вспомнила она.
– Это точно? – все тем же тихим голосом переспросил он.
– Абсолютно точно, – твердо, с какой-то даже горделивостью ответила она. – Память у меня что надо. А что?
– Ты его абсолютно точно, – с нажимом, чувствуя, как все в нем внутри кипит, сказал Андрей, – абсолютно точно не взяла с собой?
Она поняла, и лицо ее – на это было больно и трудно смотреть – из счастливого и довольного – так по доске, исписанной мелом, проводят мокрой тряпкой – сделалось несчастным и тусклым.
– Нас не поселят, да?
– Черт побери! – выругался Андрей. – Даже и в отдельные номера.
– Но почему? – возмущенно спросила жена, оглянулась на администраторшу, заранее на нее негодуя. – У тебя есть твой паспорт, у них – твои данные, ты за меня поручишься.
– А ты кто такая? – подписываясь под своим бланком и начиная заполнять на жену, посмотрел на нее Андрей. – Моя ленинградская пассия, и я приехал к тебе поразвлечься. А может, вообще только что на улице встретил.
– Ой, ну перестань! – поморщилась жена, и в том, как она это сказала, ему почудилась даже радость оттого, что вот может наконец позволить
