его за плечи и приложил к его губам платок.
Аккуратно стирая с бороды и усов отца Шарля мерзко пахнущую смесь крови и мокроты, монах тихо сказал Мишелю:
– Тогда с еще более глубоким сожалением скажу тебе: это чума худшая из всех видов чумы. Это та, что селится в легких. Почти все заразившиеся ею умирают. Если Господь хочет прибрать его к себе, мы узнаем об этом дня через два. Я уже позвал священника.
Поначалу Мишель не почувствовал никакой скорби, лишь холодное, глубокое удивление. Потом вдруг вспомнил, что нужно сделать выдох, и, осознав это, испытал почти непереносимую душевную боль. Но как-то справился с нею и не заплакал. Монах, однако, заметил его состояние и сказал извиняющимся голосом:
– Вспышки все еще случаются, особенно в деревне. Виноваты воздух и эта странная внезапная жара...
– Мишель? – задыхаясь, произнес Шарль и распахнул невидящие глаза, шаря руками в темноте. – Это Мишель?
Мишель тут же кинулся к нему и сжал в ладонях горячую, влажную руку священника. Кожа и губы Шарля приобрели серый оттенок. На лбу и серебристых усах капли пота блестели, как тысяча сверкающих крошечных драгоценных камешков.
– Я здесь, святой отец, здесь. Я останусь с вами и буду молиться за вас всю ночь.
Услышав голос племянника, священник затих. Мишель повернулся к монаху и негромко сказал:
– Иди спать, брат.
Монах кивнул и вышел. Мишель сел на табурет, не выпуская руки Шарля.
– Я здесь, святой отец, – повторил он. – Я не...
– Это моя самонадеянность, верно? – задыхаясь, проговорил священник и попытался сесть. Мишель встал и ласково уложил его. – Да помилует Господь мою душу!
Он сильно закашлялся. Мишель помог ему сесть и, придерживая священника за плечи, свободной рукой взял оставленный монахом платок и приложил его к губам больного.
Приступ кашля продолжался довольно долго. Шарль дышал тяжело, с хрипами. Когда кашель прекратился, Мишель отнял платок, окрасившийся в опасный ярко-красный цвет, и уложил больного на подушки, чтобы он мог отдышаться.
– Благословляю тебя, Мишель, – сказал отец Шарль, просветлев лицом. – Ты мне и вправду как сын...
Мишель распрямился, снял с пояса четки и встал на колени.
– Я буду молиться за вас, святой отец. Если вы в состоянии, молитесь вместе со мной. Благословенная Дева, заступись за раба своего Шарля, чтобы миновали его страдания и здоровье вернулось к нему. О, Пресвятая Матерь Божия...
– Она! – в безумии прорычал отец Шарль. – Это она сделала это со мной!
Услышав эти кощунственные слова, Мишель в ужасе перекрестился.
– Это ее работа, ты разве не видишь? – продолжал Шарль с такой яростью, что брызги слюны попали на лицо Мишеля. – Это часть ее колдовства!
Только теперь Мишель понял, что священник говорит об аббатисе, а не о Богоматери.
Как ни странно, он сохранил спокойствие и, встав с колен, ласково, но твердо уложил священника
