style="font-size:15px;"> Он не обиделся и предложил:
– Хочешь – угадаю? Вон те крайние, где занавески с розами. Верно?
Я действительно смотрел на два этих тёплых, как я назвал их про себя, окнá. Только я ничего ему не ответил, развернулся и побежал домой.
Я успел сесть за стол в своей комнате, начал переписывать упражнение. Друг считал, что я могу писать одно, а думать в это же время о другом. И я думал: как страшно вспоминать, почему первый встречный мне кажется знакомым! Мог ли этот человек быть моим отцом? Мама запретила задавать всякие вопросы о нём. «Мы, – говорила она, – одни на всём белом свете. Ты никому не нужен, кроме меня. Мы всегда были и будем вместе».
– Степан Петрович, это Полина.
– Полиночка, уже поздно! Что-нибудь серьёзное?
– Мне кажется, или у Саши опять проявляются гипнотические способности?
– У какого Саши? Ах, да, у мальчика новое имя. Полина, что за бред? Я скорее ожидал расстройства памяти, сна, странностей поведения. С чего такая фантазия?
– Степан Петрович! Он делал мне массаж, и я уснула. Нет, я просто вырубилась, выключилась на два часа. У меня обычно очень чуткий сон. Я не знаю, что он делал в это время.
– Полина, вы просто устали. Или это был скачок атмосферного давления. Возраст, наконец, – простите за нескромность.
– Степан Петрович, ему, кажется, мала рубашка. Я чувствую: он становится другим.
– Каким, Полина? Месяц назад прошла обычная процедура. Ранних проявлений никогда до сих пор не фиксировалось. Вы ситуацию контролируете?
– Конечно, не сомневайтесь, но, Степан Петрович, пришлите Артура. Для страховки.
– Ладно, но не раньше, чем через месяц. А вам корвалольчик посоветую. Хорошо снимает навязчивые состояния. Спокойной ночи!
Глава 3. Виктор: эгрегор
Незнакомый мужчина звонил нам по телефону уже три раза. Не представлялся. Разговаривать желал только с Верой. После третьего звонка, раздосадованный, я закурил прямо в комнате, рискуя нарваться на крупный скандал со стороны жены. Не то, чтобы я боялся измены после тридцати лет брака, а вот нутром чувствовал, что вляпалась моя половинка в очередную историю. Все её неприятности начинались от желания сделать как лучше, а не как легче.
В начале своего трудового пути она вечерами ползала по домам своих учеников, изучая условия для занятий. Тогда модны были посещения детей на дому. Моя мать пыталась вразумить невестку, но Верочка была исполнительным работником. Отец не давал втянуть меня в бабьи разборки, успокаивал: «По детям бегает, не по мужикам. Скоро ей надоест. Терпи, Витька!» Потом была эра туризма, патриотизма, дальних поездок и ещё много чего. Я сам не заметил, как моё чувство снисходительности переросло в уважение к человеку, который продолжал работать «как учили», хотя кругом всё давно поменялось.
Наконец
