десять часов. «Угу!», – сказал я, прищурившись. У меня был еще час до школьного сбора учеников. Хотелось быстрее отбыть это мероприятие и вернуться домой, к чтению Машиной книги. Вернее, я хотел другого: взять с собой книгу, а после собрания, забраться куда-нибудь в парк и почитать на свежем воздухе. В моей комнате было уютно, но что-то неосязаемое, как радиация, мешало осознавать себя дома взрослым. «Наверное, издержки моих комплексов», – подумал я, умываясь. Завтрак на кухне. Сестра уже куда-то ушла, так что, только бабушка «опрашивала» меня, пока я ел. Решил одеться получше – все-таки, с одноклассниками встречаюсь. Белая рубашка и брюки будут в самый раз. Ну и пусть жарко, не растаю. Ручка, тетрадка, «трояк» с мелочью в кармане и драгоценная книга в сумке – я готов прожить заключительный день этого лета. Пока шел в школу, все время думал о Маше: «Все-таки, замечательная девушка! Вот бы сегодня с ней встретиться. Но, наверное, она занята будет, или подумают ее родители, что я зачастил к ней…» Я нащупал в кармане брюк заветную монетку. Сомнения, как рукой сняло. И тут под ногами оказался школьный двор, а с ним, и шум, и гвалт. В общем, думать мне помешали.
Восьмой «А» класс тусовался в тени высоких тополей. Расположившись полукольцом ребята, оттесняли собой группу «бэшников» – наших вечных оппонентов. Между нами всегда, то соревнования проводились, то конкурсы, то просто субботники наперегонки. Девочки же, многие из которых заметно выросли и оформились за лето, оказались в центре полукольца, разговаривали и шутили сразу все и со всеми. Я стал с краю, почти замкнув наш круг общения. Но не успел переброситься несколькими фразами с товарищами, как в центр круга протиснулась классная руководительница Дина Петровна и энергичными хлопками в ладоши, как обычно, привлекла внимание большинства из нас, объявив зычным голосом, что через пять минут ждет нас на третьем этаже в 29-м кабинете. На ее голос обернулись, по меньшей мере, две трети присутствовавших на школьном дворе, и, я был уверен, что к упомянутому кабинету стянется как минимум, человек сто пятьдесят. Дина Петровна почувствовала, что за ней готовы пойти многие, и громогласно уточнила: «Касается только восьмого „А“ класса»!
Через указанное время мы зашли в кабинет, где на партах уже лежали двойные листки в клеточку. Да-да, здесь, как в музее, в разделе о довоенном народном образовании, еще сохранились деревянные, трех калибров, парты образца 1940 года. На маленьких, я мог сидеть только, выставив ноги в проход. Так тесно и низко от сидения находился откидной столик, жестко прибитый к основанию сиденья с дощатой крашеной эмалью для полов, спинкой. А за большими, наши самые низкорослые ученики могли работать только привстав.
Дина Петровна всегда заботилась о том, чтобы ее конспекты были записаны не абы куда, а, хотя бы, на отдельные листки, которые, ученики, по ее словам, «забывшие дома головы», смогут унести домой, и может даже, там прочитать. Лекции по географии, которые она вела, требовалось записывать под диктовку, но скорость, с которой она их диктовала, делала из нас стенографистов на сорок пять минут в день, как минимум.
