меня от наваждения, прошу!Свечу любви сама никак не погашу.
Боюсь свершить, слабея, неискупный грех,
Шагнув, с душой расставшись, в бездну, без помех!» —
Я замерла, внимая вязкой тишине,
Смотря, как тени оживают на стене.
Раскрыла книгу, произвольно прочитав:
«Всё образуется! Судьба решит, кто прав».
Вернись ко мне!
Верни улыбку на лицо!
Зачем так долго хмурить брови?
Глаза как налиты свинцом.
Моей ты, видно, жаждешь крови?!
Прости за ветер в голове,
За необдуманность решений!
Как можешь верить ты молве,
Что выбрала меня мишенью?!
Ну, загляни в мои глаза!
Ты в них найдёшь любовь и нежность…
Пускай закончится гроза,
Обид, упрёков злых поспешность!
Всё та же я, что и тогда —
Меня в тот день назвал «любимой».
С деревьев капала вода,
В любви мы были так ранимы…
Ну, улыбнись, тебя прошу!
Прогоним прочь все подозренья!
Я без любви как тень брожу…
Вернись ко мне, отбрось сомненья!
Зимняя любовь
Снег, словно пена, укрыл собой город.
В белых одеждах деревья стоят.
Люди спешат, у пальто подняв ворот,
Щеки с мороза румянцем горят.
Сквер задремал в тишине зимней сказки.
Нет никого. Лишь с тобой мы вдвоём.
Всё позабыв, дарим жаркие ласки.
Губы измяты, пылают огнём!
Крепче объятья! Не чувствуем холод!
Наши сердца гонят бешено кровь!
Нам никогда не унять этот голод —
В нашей груди поселилась любовь.
Слово, сорвавшись, сгорает на вздохе.
Ярче глаза обо всём говорят.
Счастье, смакуя, съедаем до крохи,
Тонем, нырнув в этот радужный взгляд.
В снежном плену заблудились с тобой мы.
Вечер зажёг жёлтый свет фонарей.
Тесно обнявшись, до сладкой истомы,
Тихо идём за любовью своей…
Дым сигаретный
Проём окна – как будто дверь в запретный мир,
Где много света, и тепло ласкает душу.
Там вечный праздник, воздух – сладостный эфир,
Шагнув туда, я прогнала б из сердца стужу.
Как вышло так, что оказалась вдруг в плену,
Бесцельной жизни, где я бегаю по кругу?
Кручусь как белка, колесо своё кляну,
Но мне не выскочить, никто не даст мне руку.
В какой-то миг я осознала, что одна,
А все вокруг, лишь шелуха с улыбкой лживой.
Как трудно выбраться мне с илистого дна,
Когда вверху горят глаза огнём поживы.
И даже тот, в ком растворилась целиком,
Как будто походя, облил, с усмешкой, грязью.
И все за спинами шушукались тайком,
А я латала сердце, порванное мразью.
Дым сигаретный тихо тает в вышине.
Так
