затем сочных жареных утят.
– Говорил я, что это отличное местечко? – торжествовал Макгрегор. – Когда я тебя обманывал, негодяй ты этакий, скажи мне… Так ты не желаешь работать за машинкой, это тебя не устраивает, да?
– Вэл – писатель, а не машинистка, – резко ответила за меня Мона.
– Знаю, что он писатель, но писатель тоже должен иногда что-то есть, разве не так?
– Неужели он похож на голодающего? – парировала Мона. – Ты что, пытаешься купить нас своей хорошей кормежкой?
– Я не стал бы разговаривать в таком тоне с добрым другом, – начал закипать Макгрегор. – Я просто хотел быть уверен, что у него все в порядке. Я знавал Генри, когда ему жилось несладко.
– Те времена прошли, – сказала Мона. – Пока я с ним, ему никогда не придется голодать.
– Прекрасно! – раздраженно воскликнул Макгрегор. – Иного я от тебя и не ожидал. Но ты уверена, что всегда сможешь поддерживать его? А если с тобой что случится? Если заболеешь и не сможешь зарабатывать?
– Ты говоришь чушь. Со мной просто не может ничего случиться.
– Многие так думают и тем не менее ошибаются.
– Кончай, не то накаркаешь, – взмолился я. – Слушай, скажи нам правду. Почему тебе так хочется, чтобы я пошел на эту работу?
Он широко улыбнулся.
– Официант, еще вина! – крикнул он, потом, посмеиваясь, сказал: – Разве могу я что-нибудь скрывать от тебя, Генри? Значит, правду. Правда в том, что я хотел, чтобы ты был рядом, а так было бы, согласись ты на мое предложение. Мне не хватает тебя. Вообще говоря, платят там только пятнадцать в неделю; я собирался накидывать тебе пятерку из своего кармана. Просто за удовольствие видеть тебя рядом, слушать твои бредни. Ты представить себе не можешь, какие они все тоскливые, эти ублюдки-юристы. Я и половины не понимаю из того, о чем они говорят. Что до самой работы, то ее не много. Ты мог бы писать какие хочешь рассказы – или что ты там пишешь. Это я имею в виду. Ты знаешь, последний раз мы виделись больше года назад. Сперва я обижался. Потом подумал: черт, ведь он только что женился. Я знаю, как это бывает… Значит, ты всерьез решил заделаться писателем, да? Что ж, тебе видней. Это тяжелое дело, но, может, ты сумеешь победить. Я сам иногда подумываю, не начать ли мне тоже писать. Конечно, я никогда не считал себя гением. Когда вижу, каким хламом завалены полки в книжных магазинах, понимаю, что гении никому не нужны. Здесь царит такое же паскудство, как в адвокатском деле, хочешь – верь, хочешь – не верь. Не сомневайся, я обо всем договорился! Мой старик был разумней любого из нас, когда завел скобяную торговлю. Еще всех нас переживет, хрен старый.
– Погоди ты, – не вытерпел О’Мара, – могу я вставить словечко? Генри, я уже больше часа пытаюсь сказать тебе кое-что. Я сегодня встретил парня, который без ума от тебя. Он выложил денежки за годовую подписку на «натюрморты»…
– «Натюрморты»? О чем это он? – воскликнул Макгрегор.
– Мы потом тебе расскажем… Продолжай, Тед!
О’Мара, как водится, начал от печки. Насколько я понял, он так и не смог
