уже больше не мог дышать и только слышал этот странный клокочущий звук в груди, и боль туманила рассудок, но все еще удерживала сознание на границе реальности и небытия.
– Соня, – одними губами позвал Илья. – Прости меня… Мне пора…
Последней его мыслью была мысль о том, что он успел сказать, как будет любить ее все дни своей жизни, и не успел сказать главного: что и после смерти будет любить ее вечно. И соленое море боли легко и равнодушно поглотило его, а рука бессильно легла рядом с Сониной рукой, так и не успев утвердить свое право обладания ею в этом и иных мирах.
Глава 2. Жизнь после любви
Латунная ручка дрогнула и поползла вниз, и женщина, с усилием протолкнувшись сквозь тяжелую дверь в гостевую спальню, растерянно огляделась. Кровать была застелена с той аккуратностью и педантичностью, как это сделала бы горничная, и Соня почти решила, что ошиблась комнатой, когда за спиной послышалось:
– Чего тебе?
Недовольство в знакомом голосе не произвело на нее должного впечатления, словно она услышала звук, но не уловила грубый смысл, который он нес. Она вошла и опустилась на безупречную постель, разглядывая Павла, стоящего посреди комнаты в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. На его груди блестели капли воды, надолго захватившие ее сознание.
– Зачем ты тут?
Он смягчил формулировку и в тот же миг понял, что ответа не дождется. Ее глаза были распахнуты, но лишены осмысленного выражения. В наркотический транс в ее исполнении он не верил, и потому ее молчание с каждой минутой казалось все более необъяснимым и тягостным.
– Ты меня слышишь?
– Да, – равнодушным голосом откликнулась женщина и по-детски сунула руки под коленки. – Он ушел.
– Кто?
Похоже, получить ответ на этот вопрос было ничуть не проще, чем на предыдущий. Соня надолго застыла, на этот раз удостоив своим вниманием окно, и уж там-то поймать ее взгляд совсем не представлялось возможным. Полковник Тихонов внутренне чертыхнулся и рискнул подойти ближе.
– Илья ушел?
Он никогда не называл шефа по имени в присутствии посторонних и даже наедине с собой – шеф. Но Соне тот не был шефом, и назвать его братом или отцом тоже было неуместно, а уж любовником – вообще непристойно. Поэтому он произнес фамильярное «Илья», и она едва заметно кивнула, не отрываясь от созерцания неподвижных облаков.
– Ты можешь сказать, в чем дело? Куда он ушел? Эта игра в «угадайку»…
– Сядь, пожалуйста.
Она похлопала ладонью по покрывалу, как это сделал бы Илья, и он без разговоров подчинился и уселся на почтительном расстоянии.
– Ты осуждаешь меня? – Соня внезапно повернулась к мужчине, став прежней надменной и уверенной в себе женщиной. – Ты считаешь, что это из-за
