на прошлой неделе. И что дальше? Где ее искать? Шевалье вздохнул, расплатился и отправился «по службе».
К полудню он рассортировал документы. Устав Общества, меморандум, списки адресов, рекомендации… Придавив стопку бронзовым пресс-папье, Шевалье взял письма и спустился на первый этаж.
– Где мне найти ближайшее почтовое отделение?
– Нижайше извиняюсь, мсье. Боюсь, ближайшее вам не подойдет.
К счастью, портье сносно болтал по-французски. Он был облачен в ливрею, похожую на мундир, или в мундир, похожий на ливрею, – не разобрать. Вскоре до Шевалье дошло: портье старше, чем кажется. Предупредительность, гранича с подобострастием, делала из мужчины застенчивого юношу.
– Почему же?
– Прошу прощения, мсье… Вы ведь не говорите по-русски, да? А в ближайшем никто не говорит по-французски. Осмелюсь дать вам совет: зайдите на Главный почтамт. Там вы сумеете объясниться. Если желаете, я нарисую вам, как пройти.
– Буду признателен, – кивнул Шевалье.
Портье нырнул под конторку, зашуршав бумагами, как целый выводок мышей. Огюст полез в карман за монетой, дабы вознаградить служащего, когда в голову ему пришла мудрая мысль.
– А скажите мне, сударь… Где у вас обычно останавливаются иностранцы? Я имею в виду, знатного происхождения?
– Извольте-с! – портье выскочил из-за конторки, как пробка из бутылки шампанского. Казалось, он только и ждал этого вопроса. – Гостиниц для указанных вами господ в Петербурге четыре. Дом Серапина, что у Обухова моста, заведение господина Кулона на Михайловской площади; трактир Демута – рядышком, на Большой Конюшенной. И «Лондон» напротив Адмиралтейства
У Шевалье голова пошла кругом.
– Кликнуть извозчика, мсье? Я ему растолкую, чтоб подвез вас к каждой гостинице по очереди. Тут, правда, и пешком недалеко…
Портье изогнулся вопросительным знаком.
– Я бы прошелся пешком. Не заблужусь?
– Никак нет, мсье! – просиял служитель. – Сей момент!
В воздухе мелькнул чистый лист. Из бюро выпрыгнула чернильница. В руках портье, словно по волшебству, возникло перо. Чувствовалось: рисовать карты ему не впервой. Не прошло и десяти минут, как план был готов. Шевалье восхитился: улицы вычерчены ровно, как под линейку, названия подписаны по-французски и ниже – русской кириллицей, дабы гость мог сличать таблички на стенах домов с картой. Гостиницы и почтамт – отдельно, кружками; «гостиный дом» института – крестиком.
– Превосходно! Вам бы в топографы идти! Вот, возьмите за труды.
Огюст вручил портье серебряный рубль, хотя поначалу думал ограничиться монетой вдвое меньшего достоинства. Здесь она называлась, если верить Волмонтовичу, загадочным словом «poltinnik».
– Премного благодарствую, мсье!
В дверях Шевалье оглянулся:
– Скажите… Зачем у вас в газетах печатаются списки гостей-иностранцев?
– Мсье
