распоряжения на полуюте, и до Струана доносились обрывки его ругательств. Брок стоял у левого фальшборта и вглядывался куда-то вниз по течению, Варгаш только что закончил проверять, все ли клерки на месте, и теперь возвращался назад.
Струан выскочил из столовой и быстро взбежал по лестнице наверх. С лестничной площадки он видел, как Варгаш вошел в холл фактории, проверил напоследок, все ли в порядке, и вышел. Струан услышал, как в замке повернулся ключ. Облегченно вздохнув, он по узкой лесенке поднялся на чердак. Здесь, пробравшись через груду старых ящиков, он стал осторожно продвигаться к передней стене.
– Хэллоу, тайпан, – раздался голос Мэй-мэй. Она была в своих лоснящихся от грязи штанах женщины-танка и стеганой куртке, правда на этот раз решила не пачкать лицо. Девушка сидела на коленях на толстой подстилке позади каких-то ящиков. А Гип поднялась и поклонилась ему, потом снова села на корточки рядом с небольшим узелком одежды и кухонной утвари. Мэй-мэй жестом показала на другую подстилку напротив нее и на доску для триктрака с расставленными фишками. – Мы играем по тем же ставкам, хейа?
– Подожди минутку, девочка.
На чердаке было два слуховых окна: одно в крыше и еще одно в передней стене. Отсюда Струан мог наблюдать за всей площадью, не боясь быть замеченным. Внизу торговцы все еще суетились, переругиваясь, меняя что-то в последний момент.
– Ты заметила меня?
– О да, очень, – ответила Мэй-мэй. – Но мы смотрели сверху. Может быть, внизу никто и не видел. Зачем Брок ударил своего сына, хейа?
– Я и не знал, что он это сделал.
– Ударил. Два раза. Зачем такие удары? Мы смеялись, пока чуть-чуть не задохнулись. Сын едва не ударил его в ответ. Надеюсь, они подерутся – убьют друг друга, – тогда и денег возвращать не надо. Я по-прежнему думаю, что ты фантастический сумасшедший, что не заплатил пирату, который убьет его. Это так просто. – Она было села на подстилку, но тут же, чертыхнувшись, вернулась на колени.
– В чем дело?
– Попа. Она все еще болеет.
– Она все еще болит.
– Нет, болеет. Это я в шутку. Ай-йа, на этот раз я разобью тебя в пухи и прахи и верну все мои деньги. – С невинным видом она добавила: – Сколько я тебе должна? Четырнадцать тысяч?
– У тебя очень хорошая память. – Он опустился на подстилку и взял стаканчик с костями. – Четыре игры. Потом спать. У нас впереди долгая ночь. – Он бросил кости, и у нее вырвалось проклятье:
– Вот это йосс! Две шестерки, две шестерки, чума на две шестерки! – Потом бросила кости она, и у нее выпало столько же. Мэй-мэй с треском поставила стаканчик на пол и торжествующе вскрикнула: – Милые, добрые, чудесные две шестерочки!
– Не так громко, или мы прекратим игру.
– Нам нечего бояться, тайпан. Бросай! Мой йосс сегодня просто огромный.
– Будем надеяться, что это так. И что его хватит на завтра!
– Эй-йа,
