ощущать себя обделенным судьбой и обитающим на обочине настоящей жизни. У российского жителя должны быть все возможности реализовать свои силы и дарования там, где он родился, а не мечтать вслед за чеховскими сестрами: «В Москву, в Москву!» Во всех так называемых благополучных странах – Англии, Франции, Северо-Американских Соединенных Штатах – провинциальная жизнь часто обгоняет жизнь столичную по параметру, который французы называют qualité de vie[2] и под которой понимают совокупность чистого воздуха, здоровой пищи, дешевизны, нескученности, нервической релаксированности и безопасности. В сельской местности лучше воспитывать детей, полнее ощущение связи с природой, больше свободы. Часто бывает, что энергичные и честолюбивые люди в молодости уезжают в большой мир за богатством, славой, карьерой, а потом возвращаются на родину, по которой тосковали в разлуке. Представить такое в условиях России трудно: у нас «отрезанный ломоть» обратно не прирастает, а пенсионер, возвращающийся из Москвы в родную деревню, был бы сочтен психически ненормальным: в деревне нет ни медицины, ни бытовых условий, ни сколько-нибудь нормального продовольственного снабжения. (Злостная клевета на сов. действительность)
Всякая страна может быть сильна только провинцией, и Россия здесь не исключение. На оборот: для нашей гигантской страны этот закон государственной физики абсолютно непреложен.
Серьезное реформирование российской государственности невозможно без перепланировки ее фундамента: перехода от монолитной централизации к федерализации, и я имею в виду не сугубо декоративную, назывную федеральность, зафиксированную в названии РСФСР или СССР, а подлинную автономность регионов. Каждый из них должен быть самостоятелен и самодостаточен: прежде всего в экономическом смысле, то есть должен кормить и содержать себя сам, не пользуясь «ордынской» системой перераспределения ресурсов и деления страны на регионы-доноры и регионы-акцепторы. Такая административно-географическая конструкция была создана во времена военной империи Чингисхана, которого в первую очередь интересовало количество рекрутов, поставляемых частями его державы, а не развитие этих областей. Более того, для «ордынской» системы самодостаточность региона опасна и нежелательна – эту истину московские государи хорошо усвоили еще с удельных времен. Дефицит либо продовольствия, либо промышленных товаров, либо населения всегда являлся важным инструментом управления империей.
Итак, новая Россия должна будет представлять собой федерацию нескольких сильных автономий, живущих главным образом внутренними интересами, но при этом имеющих достаточно мотиваций, чтобы существовать в рамках единого государства – иначе неизбежно запустятся центробежные механизмы, ведущие к распаду. На опасности сепаратизма, сопутствующей всякому истинному федерализму, я остановлюсь позже, пока же хочу коснуться самой сложной проблемы: как и по
Качество жизни
