с Аринкой пришел к развалинам старого дома и ждал, пока она, положив лапоть под уцелевший остов печи, упрашивала батюшку-домового переехать с ними на новое место и собирала горсть еще теплых угольков из печи – взять с собой частицу родного очага, чтобы в новом доме она новый очаг согрела. Когда он еще будет, но ведь будет же непременно…
Неожиданную и очень большую помощь в сборах оказал обозный старшина Илья – низенький щуплый мужичок, заросший волосом так, что лица было почти не видно, очень деятельный и разумный. Он помог и советом, и руками своих обозников, и виртуозным умением торговаться – для того чтобы увезти все нужное, понадобилось прикупить пару телег с лошадьми, благо Аринке было известно место батюшкиной захоронки с серебром. Да и не все спасенное удавалось увезти с собой на новое место – скотину да кое-какое имущество проще было обменять на что-то более полезное.
С отцом Геронтием, как с представителем будущего покупателя, тоже пришлось поторговаться, но это была уже не женская забота. С ним повели разговор сначала Осьма, а потом уже и Лука Говорун. Первым делом заспорили о месте, где будет заключена сделка. Отец Геронтий, естественно, хотел, чтобы это произошло в Дубравном, а Осьма настаивал на приезде покупателя в Ратное. Решили, как говорится, «ни вашим, ни нашим» – и покупатель, и продавец должны были приехать в Княжий Погост, где купчую грамоту надлежащим образом составил бы боярин Федор.
Потом возникло новое затруднение – некого было ввести в права наследования. По «Русской Правде» в случае отсутствия наследников мужского пола имущество считалось выморочным и должно было отойти князю. Вообще-то наследники мужского пола у покойного Игната имелись – сын Григорий и брат Никита, но один был несовершеннолетним, а другой проживал в Турове, да и то неизвестно, находился ли он там в настоящее время, мог и уехать по купеческим делам неизвестно насколько.
Выход подсказал сам отец Геронтий: Григорию и его сестрам нужен опекун. И сразу предложил на эту роль себя! Аринке от такого счастья чуть дурно не сделалось. Ратнинцев, к ее немалому облегчению, такой поворот, похоже, не сильно обрадовал. Вот тогда-то и было пущено в ход самое грозное оружие – Лука Говорун. Уже на второй сотне слов ратнинского десятника, взявшегося с подробностями разъяснять окружающим тонкости такого непростого дела, как выбор опекуна, отец Геронтий смертно затосковал, а еще через краткое время махнул рукой и со словами: «Делайте, что хотите», – отошел в сторону.
И тут Аринку будто кто-то в спину толкнул. Не дожидаясь, что решат мужи, и не спрашивая брата, она шагнула вперед и, удивляя присутствующих, а более всего – самое себя, обратилась к ратнику Андрею. Земно поклонилась ему и произнесла:
– Молю тебя, честной муж, прими на себя тяготы заботы о сиротах. Отдаемся на полную твою волю и почитать тебя будем отца вместо.
Григорий пару раз удивленно хлопнул глазами и тоже склонился перед Андреем.
Лука заткнулся на полуслове.
Михайла
