его особый. А ей хоть бы что! В ответ сама уставилась. Я не видел, врать не стану, а отроки углядели. Каждый на свой лад рассказывал, но все про одно и то же.
– Язык, говоришь, за нее чуть не отсек…
«Андрей за бабу вступился?»
– Так мало того – я тебе и еще про нее расскажу! И тоже дело небывалое, хоть сам не сподобился посмотреть, а Ульяна моя рассказала…
– Ульяна? – удивилась Анна. – Она-то когда успела с ней познакомиться?
– Так мы же в Ратном останавливались на ночь. Сегодня утром после церкви баба моя и повела эту Арину в лавку, а там к ним Варвара со своими подпевалами и привязались. Арина-то, не поверишь, при всем честном народе Варвару заткнула! Варвару! – Илья многозначительно вздел указательный палец к потолку. – Вот уж дал Господь язык бабоньке! Что твое шило! И наших ратнинских она там так стравила – те аж передрались, только Бурей и разогнал! А сама в сторонке осталась.
«Тут уже не ворожбой пахнет…»
– Умна, ничего не скажешь.
– Да, умна… и разного в жизни, видать, хлебнула. Да только пришелся ей наш Андрюха по сердцу, по всему видать.
– Еще что-то заметил?
– Ну… и сам в дороге примечал, и холопы на лисовиновском подворье сегодня с утра шушукались: вчера вечером вышла Арина за каким-то делом во двор, а там Андрей был – похоже, ее и дожидался. О чем-то она с ним переговорила, а потом как прикипели глазами друг к другу: так и стояли, пока кто-то не шумнул да не спугнул их. Вот так-то, Анна Павловна! – указательный палец Ильи на этот раз уставился на собеседницу.
«Дай-то Господь, чтобы и вправду все так было! Я первая за них порадуюсь. Только вот что она в нем такого разглядеть сумела, чего другие не видели, и увечья его ее не отвратили? При ее-то красоте да разуме, коли все так, как Илья расписывает, недостачи в мужском внимании у нее точно нет… И почему у нее, христианки, знаки Лады на одежде? Обереги-то у всех вышиты, но там ведь Лада главным божеством обозначена… Без Настены не разберусь. Или к Нинее обратиться? Нет, не совсем уж край пришел, чтобы Великую Волхву тревожить. Попробуем сами».
Забыв о том, что хотела расспросить обозного старшину о других подробностях поездки, Анна одарила его еще одной чаркой и отпустила.
«Мишаня вроде говорил, что брат Арины, Григорий, прилежно учится, и отрок неглупый… и брат его двоюродный… ммм… Леонид, тоже у нас, в Академии. Да, Никеша же, как привез их, про каждого рассказывал. У Леонида отец в Турове торгует, а у Григория – постоялый двор держит… держал… Про обоих отцов Никеша слова худого не сказал. Значит, Арина из достойного рода, уже хорошо. Но тут все до мелочей выяснять придется – уж больно серьезное дело-то…»
Мишаня на зов Анны явился распаренный, благостный после бани, отяжелевший от неумеренно выпитого кваса, шлепнулся на скамью и, не дожидаясь материнских слов, поинтересовался:
– Об Арине спрашивать будешь?
И вдруг защемило сердце – вспомнилось, как когда-то
