или других водных источников и обычно является людям на берегу, расчесывая волшебным гребнем волосы.
В особенности она вредит роженицам и новорожденным. Если албасты наметила жертву, той не спастись. Демоница украдет ее сердце, утащит его и, достигнув реки, бросит украденное, и от такого страшного колдовства женщина сразу умрет. Только помощь сильного баксы – шамана способна разрушить злые козни албасты.
Не брезгует она и случайными путниками, застигнутыми в степи, албасты пьет кровь своих жертв. Человека убьет, а лошадь – никогда. Любит демоница лошадей, холит, лелеет, а по ночам ездит на них, заплетает им гривы.
Иногда вдруг проникается симпатией к какому-нибудь охотнику и, чтоб понравиться ему, посылает удачу, отводит глаза, а когда тот теряет бдительность, поит своим молоком и кормит мясом, которое отрезает от ребер, привораживая к себе навечно.
Но и человек может подчинить ее. Для этого нужно завладеть волосом албасты, украсть ее магическую книгу, гребень или монету.
Старики поговаривают, что бывает достаточно воткнуть в одежду албасты иглу, и она становится покорной и выполняет все приказания. Конечно, игла должна быть не обычная, а заговоренная шаманом.
Шаман, подчинивший албасты, может прогнать ее от роженицы, усмирить и заставить помогать по дому и по хозяйству, а если вынудить демоницу лечить тех, кого она заколдовала, то на этом можно нагреть руки и обогатиться. Правда, жадные и нечестивые дорого платили за свою алчность: стоило албасты вырваться, она жестоко мстила бывшему хозяину…
Глаза отчаянно слипались. Строчки поплыли. И хотя Эле очень хотелось читать дальше, никаких сил не было…
Книжка вывалилась у нее из рук.
Пугающие сны
Эля медленно, ступенька за ступенькой, спускалась вниз, в самую непроглядную тьму, прижималась к стене, ощущая кожей шероховатость древнего камня…
Существо сидело на дне склепа, словно плащом окутанное длинными седыми космами. Слабый мертвенный свет проникал сквозь дыру в куполе, отчего седые пряди светились будто сами по себе… бледные руки со скрюченными пальцами мерно поднимались и опускались левая держала спутанную прядь, правая запускала в нее гребень.
Эля застыла, пораженная. Дикий ужас сковал ее: ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни убежать потихоньку, пока существо ее не видит, пока оно занято…
Руки замерли на мгновение… медленно поднялись… тонкие узловатые пальцы с острыми лиловыми когтями раздвинули занавес волос… за ними пряталось нечто чудовищное, синюшное, с темными провалами вместо глаз и носа, с узкой щелью вместо рта.
На дне глазных впадин горели кровавые огни.
Существо запрокинуло голову, волосы поползли назад, распахнулся рот, и из него полыхнул язык пламени.
Пламя сгустилось, приняло форму шара и выскользнуло в провал над головой седой ведьмы. Но ведьма ли это? Огнем, как известно, плюются драконы. Теперь уже Эля не сомневалась:
