Впрочем, шагать было некуда, Тополиная закончилась двумя домами. Напротив бабки Терёхи жил дядя Никита. С ним Иван познакомился утром и даже успел подружиться. Дядя Никита был сторожем. Домик дяди Никиты был как из сказки: весь в резных завитушках, ворота с аркой, а на каждой штакетине вырезано по солнышку. Ещё он смастерил на опушке леса качели, а возле ручья ступеньки с перилами-гномиками. А бабке Терёхе не стал делать насест для Прокопа, потому что у них была война. Не с Прокопом. С бабкой. Вредная старуха вообще вела обширные военные действия против большинства дачников «Ромашки». И Иван тоже ощущал на спине её пристальный партизанский взгляд.
В самом конце дорожки находилась странная пустующая дача, которая и дала название улице. Дача стояла на крутом холме, и единственное, что произрастало на участке, – огромный старый тополь. Корявые корни дерева местами выпирали из земли, будто не помещались в этом холмике. А верхушку дерева нельзя было рассмотреть – она протыкала небо и разрасталась дальше за облаками.
Холм порос разнотравьем, и Иван остановился у перекошенного забора, стал вдыхать чудный запах нагретой за день травы и думать об обратной стороне неба. Это были настоящие летние мысли, связанные с приключениями, звёздами, инопланетянами и прочими тайнами.
– Самая классная дача на свете! – решил Иван. – Без всяких грядок и узеньких дорожек, в которые я не вписываюсь. Только с травой и деревом. И лесом.
С другой стороны сразу от подножия холма начинался тёмный густой ельник.
Иван прислушался. Странный шум доносился с южной стороны, от полей. Шум усиливался, и Иван Лапшов, подняв голову к небу, увидел огромную стаю больших чёрных птиц. Вороны закрыли собой всё небо и тёмной тучей приближались к тополю.
«Как в кино! – подумал Иван, зачарованно глядя вверх. – Такие зловещие вороны над сражающимися викингами… или перед появлением на экране вурдалака». Очень хотелось кинуть вверх какую-нибудь палку, спугнуть ворон. Иван раздвинул заросли полыни и лебеды, шагнул к дереву, и тут дверь заброшенной дачи открылась. На крыльцо, огороженное с двух сторон перильцами, вышел то ли человек, то ли медведь, то ли обезьяна.
Иван присел, и сорняк скрыл его с головой. Он потёр глаза, думая, что в сумерках всякое может померещиться, и, не дыша, чуть-чуть раздвинул траву.
У Лохматого были длинные руки. Он почесал себе голову и то ли вздохнул, то ли зевнул. Затем медленно, сутулясь, стал спускаться с крыльца. Иван задом пополз к забору. Боясь поворачиваться к даче спиной, парень попытался ощупью найти дыру в ограде. Вдруг рука уткнулась в длинную жёсткую шерсть. Иван вскрикнул и уже было приготовился ринуться обратно к тополю, но Кошмар вовремя лизнул хозяина.
– Дурак! – зашипел Иван. – Как ты меня напугал!
Он нырнул между штакетин и, крепко держась за Кошмара, помчался к своей даче.
Удивлённый небывалой скоростью вечерней прогулки, пёс бежал молча, изредка поворачивая голову к Тополиной даче. Из-за своего забора наблюдала за Иваном бабка Терёха.
Глава
